– Мой общак – это мой кошелек…
– Ты купишь мне новую машину? – перебила его Жанна.
– Э-э… Какую?
– Я бы хотела «Порше».
– Ну, можно…
– Ты точно не Спартак. Ты гораздо лучше! – просияла она.
– Тебе с механикой или автомат?
– Автомат, конечно, предпочтительней.
– Да, но с механикой женщина смотрится лучше.
– Почему?
– Рычаг туда-сюда, туда-сюда… Приятно смотреть. А еще лучше, чувствовать…
Жанна все поняла, вернулась в постель, но не успела переключить скорость, как в комнате вдруг запахло жареным. Причем в прямом смысле. Такое впечатление, что за дверью смолили поросенка. А может, и человека, паяльной лампой…
– Что за черт?
Чем ближе к двери, тем сильней запах. А из замочной скважины и вовсе валил дым.
Защипнув пальцами нос, Хазар прильнул к глазку. Дымно за дверью, но на площадке пусто – никто никого не жарит. И все-таки, прежде чем открыть дверь, он взялся за пистолет.
О чем очень скоро пожалел.
Только он высунул голову за порог, как шея вдруг оказалась в жестком захвате, в такие же тиски попали руки. Крепкие мужики в штатских костюмах ловко заломали его, отобрали оружие, уложили на пол. От них пахло потом и луком. И неволей.
Но и в этом несчастье, можно сказать, была своя радость. Менты это, а не бандиты. Значит, не станут его убивать…
Действительно, это были ментовские опера, но, как оказалось, не из московского, а из репчинского уголовного розыска. А кому принадлежит Репчино? Хазар его под себя взял. Значит, он легко сможет договориться с местными ментами.
Правда, оперативники не хотели ни о чем с ним договариваться. И отпускать его не стали, и причину задержания не объяснили. Но Хазар лично знал подполковника Джутова, с ним он и поговорит.
Жанну менты трогать не стали. И это еще больше успокоило его. Значит, не в убийстве Спартака его обвиняют, а в чем-то другом.
Всю дорогу в Репчино Хазар строил планы. Вот он встречается с Джутовым, тот пытается объяснить ему, что нельзя бандитствовать на его территории, Хазар обещает ему платить, на этом все вопросы и заканчиваются. Джутов показал ему свою силу, он согласился считаться с ней, и оба мирно сосуществуют в дальнейшем. Так по-другому и нельзя.
Шел уже третий час ночи, когда его доставили в отделение. В здании светились окна, по коридорам шастали автоматчики в серой полевой форме; чувствовалось, что менты готовятся к какой-то очень важной работе. Хазара закрыли в камере предварительного заключения. Он потребовал к себе Джутова, но дежурный мент лишь посмеялся над ним.
Изолятор находился в подвале здания и состоял из десятка камер, не меньше. Но он пустовал, когда здесь появился Хазар. Зато утром, ближе к полудню, вдруг началось оживление. Шумный топот множества ног, лязганье задвижек, скрип открываемых дверей. Похоже, арестанты поступали в КПЗ в конвейерном режиме. Хазар пытался узнать, что происходит, но глазок в его камере был закрыт шторкой, «кормушка» тоже заперта.
Камеры заполнялись арестантами одна за другой, но к Хазару никого не подселяли – он, как был, так и оставался в одиночестве.
А после обеда его выдернули на допрос. И не к кому-нибудь, а к самому подполковнику Джутову.
– Здравия желаю, Алексей Дмитриевич!
Хазар изобразил хорошую мину при плохой игре, но это лишь вызвало оскомину на лице подполковника.
– Ну, за мое здоровье ты не переживай, Хазаров. Тебе сейчас о себе думать надо. Пистолет у тебя незаконный при задержании взяли. Статья двести восемнадцатая, до пяти лет лишения свободы. – Джутов смотрел на него вроде бы сочувственно, но при этом без всякого желания помочь ему.
– Мы бы могли решить этот вопрос.
– Как?
– Ну, скажем, десять тысяч долларов в месяц. Десять. Тысяч. Каждый месяц.
– Ты предлагаешь мне взятку?.. Статья сто семьдесят четвертая, от трех до восьми… Ну так что, договариваться будем?
– Э-э… Может, я что-то не так сделал, так вы мне объясните.
– Вчера к нам поступило заявление от гражданина Матусенко. Некий гражданин вымогал у него деньги за право торговать на репчинском рынке…
– Это бывает. При чем здесь я?
– Мы установили личность вымогателя, задержали его, доставили в отделение, допросили. Он дал показания. Оказывается, это ты отдал ему распоряжение собирать с людей деньги. Ты – организатор преступления!
Хазар закусил нижнюю губу. Сейчас не время выяснять, кто подал заявление и кто сдал его самого. Не в том сейчас суть. Главное, знать, кто заказал этот процесс? Слишком уж лихо развернулись менты, чтобы поверить в их непредвзятость. Заявление поступило только вчера, а обвиняемые уже задержаны.
– Ну, чего молчишь? – усмехнулся Джутов.
– А что за шум в КПЗ сегодня был? Кого вязали?
Была у Хазара догадка, но так не хотелось, чтобы она подтвердилась.
– Не вязали, а задерживали. Твою банду, Хазаров, задерживали…
– Кому это нужно?
– Мне. Как представителю закона.
– Ну, да, конечно… За Спартака подписался, полковник?
– За свой долг я подписался, Хазаров. За свой долг.
– Значит, за Спартака… Только нет больше Спартака. И братва его разбежалась.
– Ну и отлично. Его нет, а тебя за решетку отправим. И братву твою разгоним. И некому будет людей на рынке обирать…
– Свято место пусто не бывает. Другие на наше место придут.
– И с другими справимся.
– Сил на всех не хватит… А со мной никаких проблем не будет. И беспредела на рынке не будет, и вас не обидим. Я вам такой порядок обеспечу, что у вас и работы не будет. Только и останется, что деньги считать…
– Выслушал я тебя, Хазаров. Подумал. И постановил. Сидеть тебе в тюрьме, Хазаров. И за организацию преступного сообщества, и за незаконное хранение оружия…
– Может, договоримся?
– Договаривайся с адвокатом, Хазаров. Такую возможность мы тебе предоставим… Так, обвинение тебе предъявит следствие, а со мной разговор окончен.
Джутов позвал конвоира, и тот отправил Хазара обратно в камеру. Его вели в подвал, на самый низ жизни. И нет уверенности, что с этого дна он снова когда-нибудь поднимется…
5
В армии Мартын хотел быть сержантом, но как-то не сложилось. Зато сейчас он чувствовал себя генералом.
– Смирно!
Офигеть! Дневальный «на тумбочке» звонким голосом подает команду, вытягивается в струнку, четким движением руки выдает воинское приветствие… И какой дневальный! Фуражка на голове, парадный китель с аксельбантами и прочими дембельскими примочками, белый ремень. Но брюк нет вовсе, а вместо кирзовых сапог элегантные ботфорты на высоком каблуке. К тому же китель приподнялся, когда рука потянулась под козырек, и обнажился аккуратный треугольник из курчавых волос…
