– Мне кажется, ты не понимаешь, что с тобой может произойти, – раздраженно сказал он. – А может, ты хочешь, чтобы тебя изнасиловали?
– Не хочу, – мотнула она головой.
– Может, тебе нравится, когда тебя насилуют?
– Нет.
– Тогда ты должна остановить это безумие.
– Как?
– Одно мое слово, и тебя оставят в покое. А если нет, то тебя очень-очень сильно обидят. И уже сегодня…
– Это шантаж, – не поднимая головы, сказала она. – Это дешевый шантаж… Ты, Феликс Михайлович, больной человек. Тебе нужно лечиться. Нет, тебя должны изолировать от общества и лечить, пока ты не станешь овощем…
– Овощем станешь ты.
– Это твоя цель – сделать человека овощем и глумиться над ним. Ты очень больной человек. Впрочем, боюсь, лечение не поможет. Тебя только могила может исправить…
Она говорила, не глядя Феликсу в глаза. Может, потому ее слова его скорее веселили, чем злили.
– У каждого свой бзик, – снисходительно усмехнулся он. – Но не каждый может реализовать свои желания. А я могу. Я все могу. И поверь, рано или поздно ты станешь моей рабыней. Ты будешь слизывать пыль с моих сапог…
– Ты очень-очень больной человек.
– А ты извращенка. Если тебе нравится, когда тебя насилуют… В общем, у тебя есть два часа, чтобы одуматься и сделать правильные выводы. А если нет, то тебе будет очень-очень больно. Ты меня понимаешь?
Катя кивнула, не поднимая головы. Красницкий подал знак своему человеку, и ее увели. А ее место занял Незлобин.
– Что, никак?
– Никуда она не денется.
– Надо бы с ней пожестче.
– Сам знаю… Вопрос надо сегодня решать. Завтра в Москве нужно быть, работы много, не до нее будет.
– Тут информация прошла, – нахмурился Незлобин.
– Что такое?
– Ираклий взбунтовался. Показания против вас, Феликс Михайлович, дал.
– Ираклий?! Против меня?! Какие показания?
– Якобы вы вынашивали планы похитить Катю… Это все Никонов. Он его заставил. А его покровители прокуратуру к делу подключили. В общем, дело против вас возбуждено, уголовное дело. Вам бы не надо в Москву сейчас…
– Что-то я ничего не понимаю! – возмутился Красницкий. – Милиция и прокуратура – это наше оружие. Почему оно повернуто против нас?
– Да вы не переживайте, возможности Спартака ограничены. Завтра же дело закроют. Я Репкову звонил, он обещал…
– Обещал?! Да он уверять тебя должен был в том, что сгноит Никонова… Дай мне телефон, я сам ему позвоню.
– Нежелательно, – замялся Незлобин.
– Что значит нежелательно?
– Он сказал, чтобы вы ему не звонили.
– Почему?
– Потому что официально вы под следствием. Он переживает за свою репутацию.
– Чего? Переживает за свою репутацию?! – взбесился Феликс. – Как деньги от меня получал, так за свою репутацию не переживал, а тут на тебе!.. Козел он! Позвони ему и скажи все, что я о нем думаю!
– Это банальная перестраховка. На самом деле Репков сделает все, что от него зависит…
– Знаешь, кто так говорит? Врачи так говорят! Мы сделали все, что от нас зависело. Сначала зарежут, а потом говорят… Ладно, на Репкове свет клином не сошелся.
Были у Красницкого прикормленные люди в высших эшелонах власти, они обязательно ему помогут. Если не отвернутся…
– Это вы правильно сказали. Есть Никольский, Плетнев…
– Есть и еще более высокий уровень!
Надо будет, Феликс и до самого президента дойдет. Он свой человек в его семье. В той Семье, которая в стране сейчас решает все. Там никто не переживает за свою репутацию. Там душу дьяволу за деньги не продают. Там душу продают за очень большие деньги. Пока Феликсу есть чем отблагодарить этих людей, он может спать спокойно.
А вообще, обидно. Не думал Красницкий, что Спартак способен подключить к делу властные структуры. А он даже уголовное дело против него смог возбудить.
В принципе все правильно. Убить Феликса Спартак не может, потому что вместе с ним погибнет его сестра. Поэтому вместо киллеров к делу приступили чекисты и прокуратура. Зато Феликс может убить Спартака, причем его же оружием.
– Но пока нам нужно думать о низком уровне. Сегодня Спартак должен сгинуть… Там уже все готово? – нервно спросил Красницкий.
– Нет еще, но сегодня все сделают… Все уже готово, осталось только кресла заминировать. Я людей послал, они должны были квартиру проверить. Ну, мало ли, может, засада там…
– И что, проверили?
– Да, нормально все. Сейчас к нам едут.
– Зачем?
– Да бандиты какие-то несерьезные, – понизив голос, ответил Незлобин. – Что-то не доверяю я им. Своих людей надо побольше…
– Кто виноват, что их у тебя мало? – с упреком посмотрел на него Феликс.
– Почему мало? Много. Только надежных мало. Потому и бандитов подключили. Они люди серьезные и язык за зубами держать умеют.
– То серьезные, то несерьезные.
– Ну, несерьезные в том плане, что с бабой не могут справиться… Но лучше с такими дело иметь, чем с беспредельщиками.
– Логично.
– Плохо то, что Клинч Спартака боится.
– Боится… – кивнул Феликс. – Я и сам его уже бояться начинаю…
Феликсу нравилось, когда чувство опасности щекочет нервы. Но сейчас он остро понимал, что зря связался с Катей. Он еще не сломил ее упрямство, но уже нажил себе смертельного врага. И нет уверенности, что со Спартаком удастся справиться.
– Он, конечно, противник серьезный, но мы его одолеем, – заверил его Незлобин.
– И с Катей нужно что-то решать.
Обидно будет, если с ней ничего не получится. Это все равно что влезть с головой в улей и медку не попить. Если вдруг и суждено погибнуть от руки Спартака, то хотя бы со вкусом сладкого на губах…
– Пожестче с ней надо, – вспомнил свои же слова Незлобин.
– Я обещал ей веселую жизнь, – кивнул Красницкий.
– Так надо устроить.
– Сам пойдешь?
– Зачем сам? Миша есть, Слава. Еще Саня с Ромой подъедут…
– Пусть отработают номер. А заодно посмотрим, как они тебя слушают, – мрачно усмехнулся Феликс.
Возможно, он сделал ставку не на того человека. Еще совсем недавно Незлобин казался ему идеальным начальником службы безопасности, но все вдруг пошло наперекосяк. Не выдержал Игорь испытания делом.
– Но главное – со Спартаком решить.
– Этим Тяглов занимается. Он не подведет.
