— Что же вы хотите?
— Помочь вам решить некоторые проблемы, — сказал Мамонт. — Предлагаю вам деловые отношения. Вы получите тело отца, определитесь с наследством и избавитесь от конкуренции, справиться с которой Джонован не смог.
— Какова же будет цена ваших услуг, мистер Прист?
— Наше партнёрство. Передадите мне все ваши связи в России, а также фирму «Валькирия», точнее, всё, что от неё осталось. И замкнёте на меня людей, с кем у вас уже сложились отношения. В частности, меня интересует генерал. Мамонт постучал пальцем по подаренной кассете. — И человек по фамилии Зямщиц.
— Это слишком дорогая цена, — заявил Кристофер.
Мамонт холодно рассмеялся:
— Не обольщайтесь, мой молодой друг! Вам кажется, что несчастный, больной Зямщиц приведёт к пещере, наполненной несметными сокровищами?.. Будьте благоразумны: подобные устремления тешили многих. В том числе и сэра Джонована… Но где они теперь, Кристофер?
Фрич снова вскочил. Расчёт Мамонта был верный — начать диалог с ним после того, когда он разрядится с девочками. Обладающие гиперсексуальностью подростки и совсем молодые люди мгновенно растрачивали энергию, но мгновенно и набирали её. Только для этого им требовались движения — спортивные упражнения, танцы или просто бег. Кристофер теперь метался по гостиной, интуитивно жаждал движения. Одно дело восстанавливать свою потенцию с ласковыми девочками, и другое — вести эти трудные для него переговоры.
«Всякий зверь после соития печален…»
Он повиновался окрику и сел.
— Мне нужно проконсультироваться! Вы требуете у меня всё, что было достигнуто моим отцом в России.
— Но вы можете лишиться всего, не получив за это ни одного цента. Я же предлагаю партнёрство. И не забывайте о проблемах вашего наследства.
— Зямщиц не станет работать с вами!
— Станет, — усмехнулся Мамонт и выложил на стеклянный лаковый стол золотой значок НСДАП. — Как вы считаете, откуда эта вещица?
Взгляд Кристофера замер на значке. Пальцы на подлокотнике побелели от напряжения: кожа на руках была тонкая, женская…
— Уверяю вас, и работать станет очень хорошо, продуктивно, как сейчас работает человек по прозвищу «Мамонт».
Он слышал это прозвище, потому что вскинул голову и, скрывая это движение, поправил галстук-«бабочку». Потом потянулся рукой к значку, тронул его пальцем. Золотой кружок качнулся, играя отблесками на зеркальном лаке.
— Мистер Прист… Партнёрство подразумевает равную долю от прибыли…
— Договоримся об этом позже, — отрезал Мамонт. — Сейчас мне важно услышать ваше согласие. Принципиальное согласие.
— Насколько я понимаю, вы работаете в России… конспиративно. И вам требуется официальный статус.
— Правильно понимаете, Кристофер. Только я жду от вас не любопытства, а согласия.
— Вы должны дать мне время, мистер Прист.
— Я вам ничего не должен.
— Но я не могу вот так сразу принять ваше предложение, — посетовал Фрич. Я не могу решать один и обязан провести консультации со своими… партнёрами. Пока не решён вопрос с наследством, моё положение не совсем… устойчивое.
— Это ваши проблемы, Кристофер!
— Дайте мне срок до утра, — попросил он.
— Хорошо, — согласился Мамонт. — Но помните: время будет уменьшать вашу долю в нашем предприятий. А в России время бежит весьма стремительно.
— Да-да, я понимаю!
Мамонт щелчком подвинул кассету ближе к Фричу, взял значок и встал:
— И не забывайте, что каждый ваш шаг под контролем.
Он открыл дверь и с порога предупредил:
— Позвоню вам в восьмом часу. Не болтайте долго по телефону: в России очень высокие тарифы на международные переговоры.
Ковровая дорожка в коридоре глушила шаги. Мамонт тихо открыл дверь своего номера, так же тихо притворил её и сразу же позвонил Даре.
— Дорогая, я скоро приеду и избавлю тебя от тоски, — пообещал он. — А пока через каждые пять минут звони Кристоферу и дыши в трубку.
— Хорошо, милый! — воскликнула она. — Я жду тебя!
Телефонные сети в Москве, исключая спецсвязь, были совершенно не защищены, а в магазинах и даже в палатках-времянках вместе с телефонными аппаратами для конфиденциальных разговоров продавались аппараты, позволяющие подключаться к самым «защищённым» абонентам.
Они были символами времени в России и существовали так же естественно, как левая и правая рука…
Скорее всего, Кристофер знал об этом и до утра не сделал ни одного звонка по телефону из своих апартаментов. Интернационал наверняка имел свои способы и средства связи. Однако, соблюдая правила игры, не ленился каждый раз снимать трубку, когда ему звонила Дара, тем самым как бы подчёркивая свою выдержку и спокойствие.
Около семи утра телефон Кристофера перестал отзываться. Дара выждала сорок минут и разбудила Мамонта. Он тут же позвонил дежурной по этажу и получил исчерпывающую информацию: гость из апартаментов около часа назад съехал из гостиницы, разумеется, в неизвестном направлении.
Бегство Фрича было для Мамонта несколько неожиданным. Ему казалось, вчера вечером он убедил, что за ним действительно есть полный контроль и дёргаться не имеет смысла. Значит, Кристофер на что-то рассчитывал или получил чёткое указание от своих партнёров — скрыться от конкурента.
Отпускать его было нельзя! Иначе «всемогущая конкуренция» обратится в прах, а он предстанет обыкновенным авантюристом, каким-то образом получившим некоторую информацию и теперь использующим её для грубого шантажа. Нужно во что бы то ни стало доказать, что вездесущий и незримый Интернационал может быть и уловимым, и управляемым. Доказать это хотя бы Кристоферу Фричу.
Реально он мог объявиться в двух местах — у «пожарника» или у Зямщица. Но входить в контакт с тем и другим Мамонт планировал на следующем этапе, когда он станет полномочным партнёром Кристофера. Соваться к ним, чтобы выведать что-то о наследнике «Валькирии», значило обрубить будущие пути. Оставалось единственное — проведать горбоносого наблюдателя на Сущёвском валу, который по долгу службы мог знать, где обитал Кристофер все дни до прихода в гостиницу.
К счастью, потасканный «жигулёнок» оказался на стоянке, только с другими государственными номерами: служба наблюдения меняла их часто. Ждать, когда его хозяин спустится вниз, не было времени. Мамонт огляделся и вошёл в подъезд. Он поднялся на второй этаж и услышал стук затворяемой на четвёртом этаже двери. Потом брякнул ключ и зашелестели шаги по ступеням. Когда между ними оставался один лестничный пролёт, Мамонт встал посредине площадки. Горбоносый мгновенно узнал его, хотя было сумрачно, лишь на мгновение замедлив шаг, стал спускаться быстрее.
