Арчеладзе уже наверняка доложили, что «Москвич» вишнёвого цвета похитил и увёз в неизвестном направлении Зямщица-младшего. А старший ещё раньше сообщил об этом Кристоферу Фричу — он-то знает, где скрывается наследник. Тот, возможно, сам не предпримет никаких мер, да и не может их предпринять, но подключит своего делового партнёра — генерала-«пожарника», обязавшегося охранять совместное предприятие. Интернационал никогда не создавал своих структур в том или ином государстве, а весьма умело подключался к существующим и действовал через них, оплачивая услуги. Договор на правительственной даче был тому подтверждением.
Следовало ожидать адекватной реакции. Первым должен взбеситься Арчеладзе, поскольку принял вызов и получил ещё одну пощёчину. Самолюбивый полковник начнёт ставить на уши всех владельцев вишнёвых и даже красных «Москвичей», ибо ночью все кошки серы. Тем же самым займётся и его непосредственный начальник, у которого больше людских ресурсов и возможностей. Проехать по городу на такой машине, тем более с помятым капотом, станет невозможно.
Но именно это сейчас и нужно сделать.
— Ты не хочешь прокатиться по ночному городу, дорогая? — спросил Мамонт, прислушиваясь к стуку машинки на втором этаже.
Она всё поняла, потому что с несвойственной ей озабоченностью предупредила, что неплохо бы поехать на зелёном «Москвиче», потому что на вишнёвом ездить опасно.
— А мне хочется только на вишнёвом, — закапризничал он.
— Как скажешь, милый, — согласилась она. — Но за руль сяду я!
Мамонт уступил. Они выехали на Садовое кольцо и первые минут двадцать катили в крайнем левом ряду, откуда можно было сделать крутой манёвр и уйти от преследования, да и подальше от милиции, обычно пасущей у тротуаров. Всё было тихо и спокойно, как всегда в поздний час, хотя милиции на улицах было очень много, пешей и моторизованной. Кажется, никаких массовых проверок транспорта и никакого особого оживления. Дара перебралась сначала в средний ряд, потом и вовсе осмелела, рыская, как таксист, вдоль тротуаров. Стражи порядка совершенно не реагировали. С Садового они повернули на проспект Мира, поближе к месту «преступления», — результат был тот же. Мамонт был совершенно обескуражен: с момента похищения Зямщица прошло около трёх часов! Времени на раскачку, на передачу ориентировки, тем более при таком количестве милиции на улицах, хватало — могли уже сорок раз остановить. Но ни один не сделал даже попытки. Вишнёвый «Москвич» никого не интересовал… Мамонт сам сел за руль, решив, что Дара отводит милиции глаза, и около часа мотался по быстро пустеющим улицам. Кроме голосующих припозднившихся прохожих, никто их не замечал. Либо Арчеладзе не получил информации о похищении, равно как и генерал-«пожарник», либо эта беззаботная тишина означала, что Зямщиц никому не нужен. Мамонт остановился неподалёку от дома, где жил Арчеладзе, и попросил Дару позвонить ему по радиотелефону. Телефон полковника не отвечал или был отключён.
— Попробуй по служебному, — безнадёжно сказал Мамонт. — Предложи ему встречу, важную информацию.
Служебный телефон ответил не сразу и сонным, недовольным голосом.
— Мне нужно срочно поговорить с господином Арчеладзе, — сказала Дара. — Не посоветуете, как это сделать?
— Мы по телефону никаких справок не даём, — был ответ. — Приходите утром.
— Но у меня очень важная информация! Он просил меня позвонить по этому телефону, — настойчиво потребовала она.
— Ничем не могу помочь, — отозвался дежурный. — Арчеладзе будет только утром.
— Может быть, он дома? — напирала Дара. — И отключил телефон?
— Таких справок мы не даём! Если очень важная информация — сообщите мне, — предложил дежурный.
— Похищен Зямщиц, четыре часа назад, — рискнула Дара.
В трубке послышался глубокий вздох.
— Хорошо, я принял к сведению… Но вы можете пояснить, кто такой этот Зямщиц?
Дара отключила телефон и засмеялась:
— Увы, они даже не знают его! Мы зря с тобой совершили кражу. Но, кажется, им звонят об этом уже не первый раз.
— Спасибо, милая, — сказал Мамонт. — Ты мне открыла глаза! Сейчас мы совершим ещё одну кражу. Это наша ночь! Воровская!
Он сделал в этот миг небольшое, но существенное открытие: оперативная разработка, наблюдение, охрана и вообще всё, что касается Зямщица, — это частное дело Арчеладзе и его непосредственного шефа-генерала. Поскольку между ними нет никаких деловых отношений, как уверял горбоносый наблюдатель, значит, каждый из них занимался сам по себе. Возможно, потому они и не находили общего языка. Оба вцепились в странную историю, приключившуюся с Зямщицем на Урале, обставили больного кордонами, гипнотизёрами, и каждый теперь отрабатывает возможность поехать с ним в горы и с помощью какого-нибудь парапсихолога-лозоходца заставить его показать пещеры. Но Арчеладзе прилепился к этому делу позже, когда генерал-«пожарник» через старшего Зямщица уже вошёл в контакт с Кристофером Фричем и наверняка с фирмой «Валькирия». Поэтому и все встречи носят частный характер, и даже профессиональные разведчики, вроде горбоносого, ползают под окнами на правительственной даче по личному и частному поручению. Потому и с миной в кармане…
Между Арчеладзе и генералом идёт мощная конкуренция. И потому как шеф играет главную, ведущую роль, полковник вынужден плестись в хвосте, собирать информацию через своих агентов, наблюдать и подслушивать. Однако это унизительное дело ни о чём не говорило. Арчеладзе в нужный момент мог совершить рывок и обойти соперника. Высокопоставленный патрон всегда его прикроет, ибо наверняка посвящён в действия начальника специального отдела.
Ситуация складывалась очень интересная: отдел, созданный для поисков исчезнувшей части золотою запаса, занимался неизвестно чем, но только не прямыми обязанностями. Арчеладзе гонялся за мифическими сокровищами и как бы игнорировал реальную тысячу тонн золота, похищенного из государственных хранилищ.
Неужели сумасшедший Гипербореец был прав, когда обронил фразу, что золото никуда не исчезало? Казна остаётся на месте, под надёжной охраной, но как бы уже большая её часть не принадлежит государству. Интернационал отсчитал своё и оставил на хранение до поры до времени. Перебросить такую массу золота очень хлопотно, да и не нужно: кто знает, на какие цели потом оно потребуется?
На этот вопрос мог ответить лишь тот, кто теперь распоряжался изъятым золотом. Вот кто был нужен Мамонту! А он, этот Распорядитель, существовал в реальном человеческом образе. Это не Кристофер Фрич и даже не его отец, но они были связаны с ним, как, впрочем, и фирма «Валькирия». По логике вещей после разгрома и краха на Урале, после гибели вертолёта со всем руководством фирма должна была умереть. А она продолжала жить, будто ничего не случилось, и даже не сменила вывески, не переформировалась. И, судя по переговорам Кристофера с генералом, готовится к новой экспедиции.
Живучесть «Валькирии» говорила об одном: никто не ведал её истинных целей. Интернационал знал толк в символике, назвав своё детище именем всемогущей и незримой женщины…
