– Ты это, не балуй! – укоризненно покачал он головой. – Я в такие игры не играю.
– Может, ты правда красавчик, по-гречески? – запахивая халат, оскорбленно выпятив нижнюю губку, спросила Венера.
– Красавчик, – кивнул он. – Но по-русски. В зоне у меня величалка такая была – Красавчик.
– В зоне? – озадаченно захлопала глазами Венера.
– Да. Я с твоим мужем сидел. Он мне и адресок твой дал.
– С моим мужем?! – вскинулась она. – С Роланом?!
– С ним. Он письмецо тебе отписал.
– Где оно?
Письмо из его рук она вырвала с еще большей ловкостью, чем доселе бутылку. Схватила его двумя руками, разволновавшись, скрылась на кухне.
Вернулась не раньше чем через час. Заплаканная и как будто протрезвевшая.
– Прощения просит, – всхлипнула она и утерла нос засаленным рукавом халата. – Жизнь новую начать хотел, а сорвался... Двенадцать лет ему еще сидеть?
– Что-то в этом роде, – кивнул Дима.
– Долго.
– Дождаться хочешь?
– Может, и хочу. Да куда там. Через пару годков от цирроза какого-нибудь сдохну...
– А ты пить бросай.
– Легко сказать.
– А ты пробовала?
– Да... Пока Ролан здесь был, получалось. Он меня заставил. А потом он ушел, я снова развязалась... А что, если это единственное утешение в жизни... Мужики – все дерьмо, всем только одно нужно, нажраться и под юбку... Ролан другой. Он жесткий, страшный, но другой...
– Совсем не страшный. Нормальный мужик.
– А я говорю, страшный. Когда злой, страшный... Но злость у него какая-то правильная... Если башню не сносит... Это из-за Авроры башню ему сносит...
– Аврора – это кто? – на всякий случай спросил Дима.
– Сестра моя. Но тебе это знать не обязательно... Письмо привез? Привез. Можешь отчаливать... Если хочешь...
– А если не хочу?
– Оставайся. Квартира у меня большая... Когда-то мы здесь всей семьей жили. Мать, отец, мы с Роланом, Аврора... Я думала, что плохо жилось. Ага, знала бы я тогда, что такое плохо. Тогда счастье было по сравнению с тем, что есть... Вернее, ничего нет...
– Ты еще не старая. Сорока еще нет, да? – осторожно предположил Дима.
– Нет, – покачала она головой. – Тридцать четыре всего...
Глядя на нее, в это сложно было поверить, но Дима не пытался уличить ее во лжи. Даже польстил ей.
– Какие твои годы! Ты же симпатичная. Возьмешься за себя, в порядок приведешь...
– Я не симпатичная, – покачала головой Венера. – Я красивая... И за себя бралась. Когда Ролан был. В косметологии пропадала, грудь себе подправила... А потом заглохло все. Ничего не хотела... Что это я все о себе. Ты-то за что на зону попал, Красавчик?
– Человека убил, – самым серьезным тоном сказал он.
Но на Венеру это не произвело особого впечатления.
– За что? – невозмутимо спросила она.
– За то, что пил много...
– Это ты о чем? – насторожилась она.
– О том, что я людей гипнозом лечу. От алкоголизма. И еще запои снимаю...
– Да ну, врешь.
– Нет, честно... Если бы я врачом по образованию был, а так нет ничего – ни диплома, ни практики особой. Шарлатаном признали. Потому и посадили...
– Погоди, ты же сказал, что человека убил.
– Ну да, закодировал его. А он возьми да выпей...
– И что? – заинтригованная, перебила его Венера.
– Так я установку ему дал, смертельную, – без всякого зазрения совести врал Дима. – Ну, это как ампулу зашить – если выпьешь, то помрешь. Слышала о таком?
– Слышала. Только вранье это. Психологический эффект.
– Слышала она... – горько усмехнулся он. – И этот, наверное, тоже слышал. Потому и выпил. Потому и помер. В муках, говорят, умирал. Кричал, что я его со свету сжил. Проклинал. Только мне его проклятия по барабану. А вот проклятие, которое судья на меня навлек... С этим проклятием я четыре года зону топтал...
– Ничего себе!
Венера потрясенно смотрела на него. Вне всякого, она принимала его вранье за чистую монету. Потому и разволновалась так, что краска схлынула с лица, даже губы побелели.
– Ничего, я свое отмотал. Мне всего двадцать восемь, еще жизнь новую начать смогу...
– Да, да, жить надо. Если есть возможность, то надо... Давай выпьем за жизнь!
На этот раз она не обделила его – наполнила до краев оба стакана, без всякой самогонки. Выпили, закусили пересохшими дольками лимона. И только тогда Дима ошарашил ее. Сделал вид, что спохватился.
– Эй, что ж мы это делаем? Я ж тебя уже закодировал!
Венера посмотрела на него, как американский смертник на электрический стул. Глаза расширились, рот перекосился, правую щеку хватил нервный тик.
– Скажи, что ты пошутил! – в панике потребовала она.
– Да какие шутки? Меня Ролан просил тебя закодировать. Ты же видела, как я на тебя смотрел. Это я тебя кодировал!..
– Черт!
Венеру передернуло изнутри, лицо исказила страшная гримаса. Одной рукой она схватилась за грудь, другой за горло, как ужаленная соскочила со своего места и опрометью кинулась в туалет. Унитаз она пугала минут двадцать, не меньше – рычала, хрипела, в конце концов вышла в коридор. Мешки под глазами увеличились вдвое, глаза красные как у рака, под носом свисающая сопля.
– Тебе плохо? – спросил Дима.
– Мне плохо?! – возмутилась она. – Да мне хреново!!!
– А чего боялась? Я же не закрепил кодировку. Так что ты не умрешь...
– Ну ты и придурок! Я же чуть в штаны не начудила со страху!..
– Я не придурок! – сошел он с лица.
И вперил в нее тяжелый гипнотизирующий взгляд...
Техникой гипноза он владел едва-едва: отец учил его способам психического воздействия на противника. Но Венера, как он понял, обладала повышенной восприимчивостью к внушению извне. Поэтому достаточно было убедить ее, что сила его беспредельна.
Он смотрел на нее довольно долго, и все это время она стояла соляным столбом, завороженно смотрела на него.
– Больше ты не будешь пить. А если будешь, то умрешь страшной смертью – в долгих и ужасных мучениях. Сначала изнутри тебя будут жалить змеи, затем в твоем животе заведутся крысы – будут пожирать твои внутренности, под кожей тебя будут кусать черви...
Он пристально, не мигая, смотрел на нее и говорил, говорил. Венера боялась даже пошелохнуться.
