– Не ломай комедию, Хмурый. Я в курсе всего. Освободили ребенка, спрашиваю?
– А еще у тебя вопросов много, гражданин начальник?
– Вот этого-то у меня как раз с избытком. Почему твои люди вооружены? Почему в камуфляже, в бронежилетах?.. Ты же знаешь, за такое по головке не гладят. Ну так что, будешь отвечать?
– А-а, ладно, чего уж тут антимонию разводить. С ребенком нелады.
– Что такое?
– В заложниках он.
– Ага, вон как дело обернулось... Тогда слушай, что я тебе скажу, Хмурый. Сворачивай свою музыку и дуй немедленно домой. И без возражений! Сматывайся, пока я добрый. Иначе повяжу и тебя, и всю твою кодлу.
– Не получится. Там, в доме, не только малыш. Там и Настя, – с тревогой сказал Антон.
– А она-то здесь как оказалась? – растерянно посмотрел на него Глянцев.
– Да вот так и оказалась. А как узнала, где ее малец, так стрелой к нему и метнулась.
– Почему же ты ее не остановил?
– Пробовал, не получилось.
– Так... Нужно срочно что-то делать. Ее же могут убить.
– Вот если бы не ты, гражданин начальник, я бы уже действовал.
С этими словами Антон взял у Сома пистолет, сунул его в карман плаща и направился к дому.
– Остановись, – неуверенно потребовал Глянцев.
Но тот уже не мог его слышать. * * *
– Вот мы и встретились, дочурка.
Голос этот показался Насте знакомым.
– Отдай мне моего сына! – всматриваясь в лицо небритого мужчины, потребовала она.
– А ты все такая же красивая.
– Отдай мне сына. Так это вы?..
О боже! Она узнала своего отчима. И просто задохнулась от ненависти.
– Я, дорогуша, я, – усмехнулся он. – А как поживает твоя попка?..
– Ненавижу тебя, мразь!.. Ты убил мою мать!..
– А сейчас вот убью и твоего сыночка. – Ствол пистолета коснулся головки малыша.
Ничего не понимая, Дениска улыбался матери, тянул к ней руки.
– Ты не посмеешь.
У Насти перехватило дыхание.
– А помнишь, как нам было хорошо вдвоем? – Глаза отчима пылали безумным огнем.
Глаза сексуального маньяка. Он всегда был таким.
– Чего ты хочешь?
– Я вижу, ты взялась за ум. Вот и хорошо. А что, если мы с тобой вспомним старые добрые времена? Отдайся мне.
Александр Макарович учащенно задышал.
– Нет! – Настя непроизвольно отступила на шаг.
– Да! – Его палец стал давить на спусковой крючок.
– Да, да! – испуганно закричала она.
У нее опять не остается иного выбора, как пойти на поводу его низменных желаний. Иной возможности спасти своего сына она сейчас не видела.
– Раздевайся!
– Зачем? Ведь ты же раздеваться не будешь...
Она тянула время, лихорадочно соображала, нет ли другого выхода.
– Да, я раздеваться не буду. Но на тебя посмотреть хочу. Какая ты стала?
– А если я сначала сделаю тебе приятно, а потом уже разденусь?
Ее взгляд случайно упал на детские игрушки у нее под ногами. Дениска всегда все ломал. Сломал он и большую пластмассовую машину, валявшуюся здесь же. Рядом с ней лежало колесо с железным штырем.
– Неплохая идея! Ну давай начинай!
– И ты отдашь мне моего ребенка? – спросила она, опускаясь перед ним на колени.
– Отдам!
Сейчас он готов обещать ей все, что угодно.
Настя расстегнула отчиму брюки, приспустила их. В нос ударил запах тухлятины.
– А ну-ка, ноги чуть пошире, дорогой! – Ее тошнило, но голос прозвучал бодро.
– Конечно, это можно. А ну-ка, Денис, посмотри, чем это будет заниматься твоя мамочка!
Александр Макарович не видел, что в руках у Насти металлический штырь.
– Ну что, начнем, дорогой?
Гнев и ярость удесятерили ее силы. Резким и быстрым движением она загнала штырь в мошонку негодяя. Он вошел в его плоть по самое колесо.
Александр Макарович заорал как резаный. От боли, а больше от неожиданности он опустил пистолет и выронил ребенка.
Настя подхватила сына на руки и закрыла его своим телом.
И тут в дом ворвался Антон. С пистолетом в руке.
Костоглодов выстрелил прежде, чем тот успел прицелиться. Пуля пробила ему грудь.
Падая, Антон успел нажать на спуск. Его пуля угодила негодяю в шею. Тот захрипел, не выпуская из рук оружия, медленно начал оседать на пол.
Антон был жив. Даже не потерял сознания. Но в глазах застыла боль.
– Только не умирай, дорогой! Только не умирай! – умоляла его Настя, склонившись над ним.
В дом вошел Глянцев. Осмотрелся, прикинул обстановку.
– Гражданин Гавров, вы убили человека, – сказал он без тени сострадания.
Но и без злорадства.
– Артем, как ты можешь так говорить. Ты не имеешь права обвинять его, – с горячностью набросилась на Глянцева Настя.
– Я не обвиняю. Я просто констатирую факт. Впрочем, я, кажется, ошибся, вы, гражданин Гавров, сегодня никого еще не убили.
Взгляд подполковника был прикован к Костоглодову. А тот начал подавать признаки жизни. Зашевелился, открыл глаза. Начал наводить пистолет на Настю.
Бах! Его тело дернулось и обмякло.
– Так, теперь, кажется, все стало на свои места. Правосудие свершилось. – Глянцев подмигнул Насте и спрятал свой «макаров».
– А вы, гражданин Гавров, выздоравливайте. И помните, я вам товарищем никогда не стану. Когда-нибудь я вас подцеплю на крючок, засажу-таки за решетку. Пойду распоряжусь насчет «Скорой помощи».
Настя улыбнулась ему вслед. Все-таки он молодец!
6
– Привет! – бросила с порога Лиза, по-хозяйски направляясь в глубь квартиры.
Женя смотрел на нее как на привидение.
Он уже почти смирился с ее потерей. Даже выкарабкался из долгого запоя. Пытался войти в колею прежней жизни, той, какой жил до нее. И тут н а тебе, как снег на голову она, Лиза!
Лиза. Дьявол-искуситель в короткой юбке. Непреодолимый соблазн. Что ни говори, а жизнь без нее не жизнь.
– Ты надолго? – задыхаясь от волнения, спросил он.
«Навсегда!» – хотел услышать он в ответ.
– Да на пару недель.
– А дальше?
