Настя не сопротивлялась. Скоро она оказалась в просторной комнате. Добротная мебель, мягкие ковры на стенах и полу. На окнах решетки. Золотая, но клетка! Дверь за ней закрылась, и она осталась одна.
Сиди здесь, девочка, и не рыпайся. Да-а, дела!
Настя сорвала с губ полоску скотча и сморщилась от боли. Слишком клейкой оказалась эта гадость.
От отчаяния она пришла в бешенство. Стала метаться по комнате. Под руку попался хрустальный графин с водой. Хлоп! И он со звоном разбился о стену. Она обвела комнату взглядом. Ага, вот и ваза с цветами! И ваза ушла вслед за графином. Все, ничего бьющегося больше нет. А стул? Если приложить его как следует о стену, он разлетится вдребезги.
Настя подскочила к стулу с бархатной обивкой, схватила его за спинку и занесла над собой. В это время в комнату вошли «ежики». Их лица по-прежнему оставались непроницаемыми.
В руках один из них держал наполненный одноразовый шприц.
Наркотик? Неужели ее хотят посадить на иглу?.. Нет, только не это!
Настя побледнела от страха и медленно опустила стул. Ее тело налилось свинцовой тяжестью. И в то же время где-то глубоко внутри ворохнулась предательская мысль. А может, это только к лучшему? Ведь наркотик даст ей успокоение.
Но нет, она не хочет возвращаться к старому и будет твердо стоять на своем. Твердо, насколько это возможно.
– Нет! – взвизгнула она и зачем-то прижала руки к груди. – Не надо. Я больше не буду!
Но ее не слушали.
Глядя на нее немигающими взглядами, «ежики» обступили ее с двух сторон и, нисколько не церемонясь, повалили на шелковое покрывало широкой двуспальной кровати. Еще мгновение, и ей под кожу легко вошла тонкая игла.
Настя зажмурила глаза и почувствовала, как ее охватывает приятная слабость. Казалось, на веки повесили свинцовые грузила. Мысли поблекли, а затем и вовсе куда-то испарились. Сознание спеленала сладкая дрема.
Проснулась она, когда за окнами уже вовсю властвовала ночь. Комнату освещал ночник в изголовье кровати.
Она лежала в одежде, под легким покрывалом. Кто-то не поленился, позаботился о ней. Но прежде ее, наверное, изнасиловали.
В ужасе от этой мысли она быстро осмотрела себя. Трусики на месте, никаких следов надругательства над плотью.
Ей сразу полегчало от самой простой догадки. Вспомнила, как ей сделали укол. Ну конечно же, это был не наркотик. Инъекция подкожная, не внутривенная. Да и остаточных признаков нет и в помине. Никаких сомнений, ей впрыснули снотворное, для успокоения.
А может, у «ежиков» просто не нашлось героина или еще какой другой гадости? Но в следующий раз найдется. Кому не нужна покорная красавица?
Нет, нужно казаться покорной без наркотика, решила она. Лучше пусть в нее введут детородный орган, чем иглу. Она невольно содрогнулась, представив на себе какого-нибудь жирного слизняка с похотливыми глазищами. Больше всего на свете она боялась стать наркоманкой. Слишком хорошо она знала, что это такое.
Настя хотела есть. Она поднялась с кровати, оправила юбку, заправила блузку и огляделась. Может, кто догадался принести ей хотя бы корочку черствого хлеба? Но нет, она ничего не нашла в комнате.
Она подошла к окну, распахнула его настежь. В комнату ворвался свежий воздух прохладной сентябрьской ночи. Она вдохнула его полной грудью и, уткнувшись головой в фигурные прутья решетки, стала смотреть сквозь них.
В свете луны и редких фонарей она увидела много домов, больших и не очень, новых и не совсем. Так и есть, она в каком-то дачном поселке далеко за городом. А если попытаться запомнить, какие они из себя, эти дачные домики? Возможно, когда-нибудь понадобятся приметы, по которым можно будет найти дом, ставший ее узилищем.
Но только она впилась взглядом в ближайшее от нее строение, дверь в комнату распахнулась и на пороге возникли «ежики».
– А вот в окно смотреть не надо! – строго изрек один.
– Пошли, тебя ждет хозяин, – добавил другой.
Какой хозяин? Но вслух об этом Настя спрашивать не стала. Она послушно пошла к неведомому «хозяину». Ей нельзя противиться, иначе появится новый повод считать ее буйной. Не дай бог, посадят на иглу.
Скоро она оказалась в большой, ярко освещенной комнате на нижнем этаже. Роскошью обстановки гостиная не блистала, но и следов бедности здесь нет.
В мягком глубоком кресле за сервированным на двоих столиком сидел в одиночестве не старый, но и не молодой уже мужчина. Жгучий брюнет с синими глазами, чем-то отдаленно напоминает Алена Делона. Красив, гад, даже очень.
Он с нескрываемым восхищением смотрел на Настю, улыбался.
– Да, мне говорили, что у майора Багрова не жена, а картинка, – мягким мелодичным голосом проговорил он. – Так оно и есть. Своими глазами удостоверился.
– Вы знаете моего мужа? – удивилась Настя.
Она должна возмутиться. Ведь это по его вине она здесь, в неволе и унижении. Но почему же она так спокойна, почему в ней нет законной злости? Неужели она поддалась чарам этого красавца?
Но нет, она не станет его легкой добычей!
– В некотором роде знаю. Присаживайтесь, пожалуйста! В нога, как говорится, правды нет.
Пустующее место за столиком предназначалось ей.
– Спасибо! – Настя боялась показаться строптивой.
– Что будем пить? Шампанское?
Хозяин потянулся к бутылке «Князь Голицын».
– Пожалуй, да. Скажите, почему я здесь?
– Меня, между прочим, зовут Сергей Борисович. А здесь вы по моей воле.
– Ясно, что не по моей.
Она отвела в сторону взгляд, чтобы не выдать своего гнева.
– А вам разве не нравится у меня в гостях? – как будто удивился он.
«Ну и наглый же тип!»
– А почему это мне должно здесь нравиться?
– Ну вы же моя гостья.
– Я не гостья, Сергей Борисович. Я пленница. А вы, как я поняла, мой похититель. Я хочу домой к мужу!
– Не получится, – покачал он головой. – Вы вот хотите к мужу, а он, возможно, не захочет принять вас обратно.
– Это еще почему? – Настя насторожилась.
Что значат его слова? Разве может Вадим оставить ее?.. Неужели ее снова собираются посадить на иглу? Или занять в порнухе? Думают, что Вадим отвернется от нее, как от шлюхи.
«Идиоты, Вадим от меня никогда не откажется!»
– Скрывать не буду, я похитил вас, чтобы вернуть майору Багрову. Но только в том случае, если он станет посговорчивее.
– Я что-то вас не понимаю.
– Ваш муж, Настя, ведет следствие по кое-какому делу. И он получит вас, если закроет это дело. А если нет, он получит лишь вашу голову, без тела. Надеюсь, вы меня понимаете.
