Настя изнывала от неземного блаженства.
Пальцы Антона коснулись ее «норки», нащупали «волшебную кнопочку». И она куда-то полетела на крыльях острого наслаждения. Сознание тонуло в волнах страстного желания... И вот ее тело содрогнулось под давлением взорвавшейся в ней бомбы. Неужели может быть так хорошо!
– Как ты? – с нежной улыбкой спросил Антон, когда Настя пришла в себя.
Ее тело прикрыто простыней – это он позаботился. Милый, дорогой!
– Чудесно! – Она зажмурила от удовольствия глаза, потянулась. – Ты волшебник!
– Будет еще и не то, – коснувшись губами ее уха, пообещал он. – Но только не сегодня.
– Но почему?
– С тебя пока хватит и этого...
– Не хватит... Я хочу большего...
Неужели он не понимает, как она хочет продолжения. Ее жажда не утолена!
– Эй, ты еще не остыла...
Прошел день. И снова они в той же самой квартире.
– Ну что, как вчера? – спросил осторожно Антон.
– Как вчера... – кивнула Настя.
Да, сегодня она расстанется с девственностью. В угоду милому и назло ненавистному отчиму. Да и самой, наверное, будет приятно.
Все повторилось. Неторопливое раздевание, ласки руками, языком, восторг первого оргазма.
Антон не дал ей успокоиться, прийти в себя. Он повернул ее на спину, развел ей ноги, прижался к ней всем своим телом и медленно, осторожно преодолевая сопротивление неподатливой плоти, вошел в нее.
«Мышка в норке!»
Простыня под ней окрасилась.
Теперь она не девочка, а женщина – так, кажется, говорят в подобных случаях.
– Завтра уезжаю, – через некоторое время сказал Антон.
– Надолго? —встревожилась она.
Неужели он собирается бросить ее? Получил свое, и до свидания?
– Нет, на несколько дней.
В соседнем городе ожидал своего часа ювелирный магазинчик. Серьезное дело. Антон твердо решил «облегчить» его. План уже созрел. Пару-тройку деньков следует прощупать подступы к золотишку, а потом – брать. Без разведки нельзя. А потом еще рыжье нужно спихнуть барыге, обернуть его в «хрусты». Тут дня в два не уложишься.
– И вернешься?
– А как же. И сразу к тебе!.. Знаешь, я буду скучать. – Он, похоже, нисколько не шутил.
– Я тоже, – и она говорила серьезно.
– Ты нравишься мне, очень...
– А я люблю тебя. – Она заглянула ему в глаза. – Ведь ты первый у меня в жизни мужчина.
– Ты лучшее, что есть у меня в этой жизни. – Он прижал ее к себе. – Я так боюсь тебя потерять...
2
Из командировки Александр Макарович вернулся ровно через неделю, день в день. Настя же все эти дни мечтала, чтобы он остался там, в незнакомом ей городе, навсегда.
Но в действительности все случилось по-другому.
Он своим ключом отпер дверь, не снимая обуви, заглянул в комнату, где она сидела за уроками.
– Ты здесь? – удовлетворенно крякнул он. Мерзко улыбнулся. – Я соскучился!
И, не дожидаясь ответа, отправился в свою комнату. Он торопливо разделся, взял чистое полотенце и скрылся в ванной. Когда вышел, Настя, одетая для улицы, подходила к двери. Она торопилась покинуть квартиру.
– Ты куда?
Он стоял перед ней в одних семейных трусах, без майки. И, похоже, его это нисколько не смущало.
– К маме, в больницу.
Настя отводила от него взгляд.
– Погоди немного. Пойдем вместе.
– Я подожду на улице.
– Вижу, ты не рада мне. – Он подошел к ней и взял за руку. – А ведь я соскучился... Пойдем в комнату.
– Оставьте меня! – заупрямилась она.
– Подумай о своей матери!
Эти слова подействовали на нее магическим образом.
Она представила себе умирающую мать. Мама задыхается, ей не хватает воздуха. И во всем виновата Настя!
Она подчинилась злой воле и покорно поплелась за отчимом в его комнату.
– Я рад, что у меня такая послушная дочь, – похабно улыбнулся Александр Макарович и подтолкнул падчерицу к кровати. – Ты ведь знаешь, чем мы сейчас займемся. Догадываешься?
Настя покорно кивнула.
Сейчас ей было все равно.
Нет, она не сломалась, не стала равнодушной к самой себе. Она просто жалеет маму и ради нее пожертвует собой.
Она повернулась к отчиму спиной, покорно сняла с себя платье, бюстгальтер, трусики. Из ее глаз текли слезы. Закрывая руками груди и волосяной треугольничек, повернулась к нему лицом. С ненавистью посмотрела на него.
Она стерпит все! Лишь бы только с мамой ничего не случилось.
Александр Макарович быстро разделся и бросил ее на кровать.
Настя закрыла глаза, попыталась на месте этого ублюдка представить Антона.
Антон? Антон! Антон!..
Ну почему она не открылась ему, почему не рассказала о домогательствах отчима?
Он сильный. Он наверняка нашел бы способ спасти ее.
Несчастная девушка дернулась, порываясь вырваться из-под отчима. Но было уже поздно. Тот с силой прижимал ее к ложу и уже входил в нее.
В этот момент в комнату вошла... мама.
Настя с ужасом увидела, как расширились от увиденного ее глаза, раскрылся рот, рука схватилась за сердце. Держась другой рукой за косяк двери, она стала оседать на пол.
Голый муж на такой же голой дочери. Залитые слезами глаза девочки. Этого износившееся сердце Елены Николаевны вынести не могло.
Когда Настя подбежала к ней, она уже не дышала.
* * *
К радости Александра Макаровича, Настя не назвала истинной причины смерти матери. Просто сердечный приступ. Наверное, от волнения при встрече с мужем, дочерью. Так он и объяснил врачам. И ему поверили. Ведь основания для этого были, притом серьезные.
Елену Николаевну хоронили на третий день.
Настя стояла над могилой и с ненавистью смотрела на отчима, самого лютого своего врага.
Он молча и тупо наблюдал, как рабочие заколачивают крышку гроба. У него даже хватило наглости положить руку ей на плечо.
Рядом с Настей стоял Денис. Он заливался горючими слезами. Никогда больше мама не приласкает его, не прижмет к себе, не взъерошит теплой рукой его непослушные вихры.
Нет, неотвязно думала Настя, убийца их матери жить не должен! Он должен умереть. Умереть как можно скорее!
Решение убить отчима окончательно укрепилось в голове бедной девушки, когда сырая земля сомкнулась над могилой.
