Эльвира еще не вышла из комнаты, а Павел уже спал крепким сном.
Как и в прошлый раз, проснулся он поздним утром. Мочевой пузырь снова переполнен, но терпеть нельзя, ведь у него приказ. Лень было подниматься, но делать нечего, пришлось идти в туалет.
Ночью он спал как убитый. Завтрак он в тот день пропустил, обед тоже, но ужин Эльвира принесла ему в постель. Отбивная в кляре, жареный картофель и даже бокал сухого вина. Видно, сегодня у них с Антоном по плану вечернее застолье.
Павел заснул, а ночью, лишь краешком подсознания вынырнув из сна, отправился в туалет. Вернулся в свою комнату, лег на раскладушку, а проснулся в большой комнате на широкой кровати.
Солнечный луч щекотал его ресницы точно так, как это было в то утро, когда он впервые проснулся в этом доме. И свет так же приникал сквозь щель в занавесках. Только тогда кровать пустовала, а сейчас на ней спиной к нему лежала женщина в шелковой ночной рубашке.
Роскошные светлые волосы разметались по подушке, красивые плечи обнажены, волнующий изгиб от талии к бедру. Но Павел остался равнодушным к женским прелестям, зато его напугала мысль, что Эльвира может разозлиться. Ведь он по ошибке забрался к ней в постель. И еще сейчас появится Антон. А Павел, оказывается, и его боялся.
Но что-то подсказывало ему, что рядом с ним лежит совсем другая женщина. Такая же знакомая, но другая…
Он тронул ее за плечо, но она никак не отреагировала на его прикосновения. Тогда он силой перевернул ей на спину, заглянул ей в лицо. И узнал ее.
Дарья Павловна. Дарья… Но что она здесь делает?
О том, что это могло быть видение, Павел не думал. Сейчас ему было все равно, какую роль эта женщина играла в его прошлой жизни. Он задался примитивным вопросом «что?». Что она здесь делает? Причем этот вопрос не мучил его. Получит он на него ответ – хорошо, нет – все равно.
Дарья не реагировала на прикосновения и даже на силу, с которой он изменил ее положение. Но она как будто почувствовала его взгляд. Сначала вздрогнули веки, затем открылись глаза; она сонно и совершенно равнодушно посмотрела на Павла. Пустота в глазах, ни единого проблеска мысли в них. Но ведь и сам Торопов смотрел на нее без всяких эмоций. Ведь это же не Эльвира, которой он обязан был повиноваться, значит, и страха не могло быть.
Да и сам страх перед Эльвирой был настолько слаб, что не смог всколыхнуть его изнутри. А та не заставила себя долго ждать, вошла в комнату и, ожесточенно стиснув зубы, испепеляюще глянула на Павла. Он понял, что ему не стоило здесь появляться. Но едва шевельнувшийся в нем страх оставил его равнодушным к происходящему. Никакой суеты в сознании, никаких терзаний.
Торопов не стал дожидаться, когда Эльвира погонит его отсюда. Он молча поднялся и вышел из комнаты, а ноги сами отнесли его в каморку, где он бревном лег на раскладушку. Что ему может сделать Эльвира? Убить? Так пусть убивает. Что сон, что смерть – все едино.
Но Эльвира не появлялась – значит, он будет просто спать. Спать, спать…
Проснулся он, когда за окном было уже темно. Надо идти в туалет, иначе можно напрудить в постель, а это наверняка разозлит Эльвиру. А злить ее нельзя, поэтому нужно быть осторожным и на обратном пути не ошибиться комнатой, как в прошлый раз.
В туалет Павел шел в полусне, фактически на автопилоте, а в подсознании, ничуть не затрагивая нервы, слабенько пульсировала мысль, что на обратном пути нельзя промазать мимо своей каморки. Может, именно поэтому он снова ошибся. Правда, в этот раз очутился на кухне, где в темноте за столом боком к нему сидели Эльвира и Антон.
Это был поздний ужин при свечах. Электрический свет в комнате не горел, и освещен был только стол, за которым устроилась разогретая вином парочка. Павел вовремя осознал свою ошибку, поэтому переступил порог лишь одной ногой. Так он и застыл, чтобы не привлекать к себе внимания. Но Эльвира его не замечала, и Антон никак не реагировал на него. Значит, он остался незамеченным.
Торопов мог повернуть назад, но откуда-то из глубины сознания пришла мысль, что под ногой у него может скрипнуть половица, и тогда его заметят. Умереть не страшно, но вдруг Эльвира начнет кричать на него? А он не хотел, чтобы его внутренний покой был нарушен, поэтому и застыл на пороге.
– Тревожно мне, Антон.
Эльвира потрогала пальцем огонек свечи, отчего на стене появилась зловещая тень, похожая на дракона.
– Не переживай, все будет хорошо.
– Сам же говоришь, что со всех сторон поджимают.
– Ничего, выкрутимся. Стрешнева уже почти овощ, Торопов твой дозревает… Плохо, что Стрешневу ищут. Потому и приходится возить за собой. А Пашу твоего не ищут, он никому не нужен. Или тебе нужен?
– Снова начал?
– А что я, по-твоему, радоваться должен? Ты с этим психом спишь, а мне каково?
– Должна же я была его окончательно приручить, – опустив голову, тихо сказала Эльвира.
– Это не оправдание. Никто не заставлял тебя экспериментировать с ним. Надо было сразу нейролептик вколоть. Новейшая разработка. Сама видишь, какой результат: не человек, а робот. Быстрый результат – и долгая деградация. Самое то: вдруг Стрешневу придется назад вернуть.
– Хорошая разработка, не спорю.
– Ну да, ты же с Леной вопрос решала.
– Лена была опасна…
– А твой Торопов совсем не опасный, да?
– Это совсем другое дело. Это эксперимент, мне интересно было его завершить.
– Интересно, – передразнил Антон. – Так интересно, что пришлось две березы выкорчевывать…
– Ну, искусство требует жертв.
– Не о тех ты жертвах говоришь. Жертвы могли быть куда более серьезными, если бы твоего Торопова назад не вернули. А если бы Стрешневу не взяли? Чего молчишь?
– Ну…
– Можешь не отвечать. Знаю, что он тебе нравится. Но и это не оправдание. Ты поставила под угрозу наше дело…
– Я все это уже слышала, – устало мотнула головой Архипова. – Давай не будем. Ведь все хорошо. Они под контролем, мы в безопасности, скоро все уляжется.
– Уляжется, – кивнул Антон. – Обязательно уляжется. Но Торопова нужно сливать.
– Я понимаю.
– Не жаль?
– Ты же обещал всегда быть со мной.
– Ну, обещал…
– Сколько раз ты мне это обещал? – горько усмехнулась Эльвира. – И что? А я, как та дура, все равно верю тебе. Вернее, хочу верить.
– На этот раз без обмана. Заело меня из-за твоего Торопова, – признался Антон. – Раньше не заедало, а из-за него – да. Чем я хуже его?
– Ты лучше.
– Так я и сам это знаю! – в самодовольной улыбке расплылся Антон.
Он поднес к губам бокал вина, сделал несколько глотков, после чего поставил на стол кулаки так, как будто собирался подняться.
