– В пользу Эльвиры?
– Ну, и ей кое-что достанется. И Антону. И еще кому-нибудь, кто с ними.
– И тебе. Я так понимаю, сейчас ты ульяновским бизнесом Корчина заправляешь.
– Ну, есть немного.
– И с чего такая милость?
– Есть моменты.
– Какие моменты?
– Да так.
Торопову пришлось вновь выстрелить над ухом у Зубра, заставив его биться в истерике.
– Хватит, хватит, все скажу! – мотая головой, взвыл тот.
– Кто Корчина убил? – громко спросил Павел.
– Я так думаю, там галлюциногены были. Или еще что-то. Поэтому он с дороги съехал, – рыдающе ответил Зубр. – Эльвире нужно было его убрать. А Ленку она себе подчинила. Ленка жуть как ее боялась. Это я точно знаю.
– Почему она ее боялась?
– Да там целая история. Корчин с Эльвирой в свое время снюхался, а у него компаньон был. А если точнее, то жена.
– Женщина?
– Нет, мужчина. Корчин педрилой был. А потом у него новая любовь случилась, такая же голубая, а компаньон мешал. Короче, он с Эльвирой спелся, она этого голубка к себе взяла. Ну вроде как гомосексуализм – это от расстройства психики, все такое. Короче, залечила чувака. Он потом от своей доли в пользу Корчина отказался. Игорек Эльвиру на руках готов был носить. А она ему – мы теперь, говорит, одним дерьмом обмазаны, нам теперь крепко дружить надо. Крепко-крепко. Хочешь, говорит, чтобы все хоккей было, женись на моей сестре. И он женился. Ну потом я с Ленкой познакомился. Там другая история. Муж с ней не хочет, а она баба, ей любиться хочется.
– А потом она и с Горуханом спуталась.
– Баба она красивая, супер, у Горухана башню снесло. Я ему говорю – моя баба. А он – общая… Только я знал, что ему Ленку со мной делить не хотелось. Знал, что рано или поздно мне кирдык из-за нее.
– И ты обратился к Эльвире?
– Она сама ко мне обратилась. Она баба хитрая. И умная. Вовремя просекла, что Ленка у Горухана защиты ищет. Она же к Ленке подкапывалась, чтобы все у нее забрать. Ну, не сама, на пару с этим, с Антоном. Я с ним потом познакомился, а так с ней все дела имел. Короче, Горухан ей поперек горла встал.
– И тебе тоже.
– Ну… Она предложила мне Горухана убрать. Но я отказался!
– Сначала отказался, потом согласился. Не хочу больше патроны вхолостую тратить. Сейчас башку тебе снесу!
– Не надо! – Зубр в ужасе вжал голову в плечи.
– Кто в Горухана стрелял?
– Не я! Честное слово, не я! Я только место показал, где можно его подстрелить. Где и когда.
– Иуда!
– Я жить хотел. С Ленкой жить хотел, понимаешь?
– Я спрашиваю, кто в Горухана стрелял?
– Это Эльвира все. Клоун там какой-то был, он стрелял. Это ее клоун.
– Горухана тогда только ранили. Почему он на дно после этого лег?
– Я ему посоветовал. Чтобы шума не было.
– И ты же его добил, да?
– Нет, сам загнулся, честное слово.
– Чмо ты. Какое же ты чмо! – брезгливо скривился Торопов.
– Да это все из-за бабы, как ты не понимаешь? – жалко возмутился Зубр.
– Из-за бабы. А кто бабу твою со свету сжил. Ты?
– Я?! Нет! Это все… Я знаю, про какого адвоката ты говорил! И знаю, кого она защищает! Козьмин его фамилия! Козел вонючий! Он ее сделал!
– Ты жил с Корчиной?
– Да. То есть не совсем… Я в Таиланде зависал, когда все случилось. Мне отсидеться нужно было после произошедшего. Возвращаюсь и узнаю, что Ленки нет. Оказывается, она со своим бывшим женихом сошлась.
– В ночь убийства этот бывший жених с Эльвирой был. Но Эльвира это отрицает.
– Это он так говорит. Чтобы отмазаться. Но я-то знаю, чья это работа…
– Да, но Эльвира больше всех заинтересована была в ее смерти.
– Зачем ей это? Ведь Ленка ей все отдала. Ну, почти все. А Эльвира, да, она еще та сука!
– Кому «Седьмая эра» после Горухана отошла?
– Эльвира выкупила. Не сама, через подставных.
– Ремонт кто делал?
– Я людей своих дал. Мне же всем этим рулить.
– Вместо Горухана?
– А чем я хуже?
– Теперь ты на коне. А в седло тебя Эльвира с Антоном посадили… Иуду посадили. Ты же их тоже предашь. Уже предаешь… Ты знал, что Эльвира голову мне морочит?
– Да, она говорила. Сказала, чем тебя грузить, если ты вдруг появишься. Ну, я прораба озадачил, он тебя потом и промыл.
– А общежитие почему сгорело?
– Какое общежитие?
– Фабричное. На Фабричной улице.
– Чего не знаю, того не знаю.
У Торопова еще много было вопросов к продажному Зубру, но в зеркале заднего вида его взгляд уловил подозрительное движение. К ним приближалась машина. Похоже, на джип «Чероки» старой модели.
Вернее, джип уже приблизился. Расстояние до него метров пятьдесят, но, видимо, сидевшие в нем люди сочли такую дистанцию оптимальной. Машина остановилась, из нее вышли двое в кожаных куртках и с автоматами.
Стрелять они начали сразу, однако Павла спасло то, что задние двери в машине были распахнуты настежь. Он вывалился из «Мерседеса», закатился за корягу, лежавшую вдоль дороги.
Хорошая коряга, толстая, в обхват рук толщиной, но трухлявая, пустая изнутри. От пуль она не защитит, но за ней можно прятаться. И даже следить за противником сквозь множество щелей.
А двое в куртках уже не стреляли. Они шли к Павлу, направив на него стволы автоматов, вернее, пистолетов-пулеметов с длинными цилиндрами глушителей. Казалось, они видят, на каком конце коряги он прячется от них. Но стрелять не торопились: видимо, решили бить наверняка.
Если бы не пистолет, что Павел имел при себе, у него бы просто не было шансов спастись. Автоматчики совсем близко, и стоит ему высунуться из укрытия, как они нашпигуют его пулями. Не убежать из такого положения, и игра в прятки вот-вот закончится. Один стрелок обойдет Павла слева, другой справа, и все… Если это случится, то и пистолет может оказаться бесполезной игрушкой. Но автоматчики пока держатся вместе, хотя уже, похоже, и собираются разделиться. А щели в сгнившем дереве достаточно широкие для того, чтобы использовать их как амбразуры. Главное, не промазать.
Торопов боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя шумом. Ведь ему могло только казаться, что неизвестные видят его, на самом деле все может быть иначе. Но стоит ему сделать лишнее движение, и он будет обнаружен. Поэтому пистолет пришлось вставлять в щель в нескольких сантиметрах от головы, очень близко к глазу, которым он собирался целиться. И рука сильно согнута, локоть отведен далеко в сторону. Нет возможности прочно удерживать рукоять пистолета. В таком положении трудно будет удержать оружие во время отдачи, но еще сложнее – поразить цель. Но Павлу не из чего было выбирать.
