Зато за ручку другой двери в дальнем конце здания дернул без опаски.
– Сейчас вы во всем убедитесь! – пафосно проговорил он, распахивая следующую дверь.
Из маленькой раздевалки с железными шкафчиками для одежды Торопов шагнул в моечную. Он не хотел туда заходить, но Роман, одной рукой распахнув перед ним дверь, другой толкнул его в спину.
В душевых ячейках он увидел двух голых женщин, которых к числу девочек можно было отнести весьма условно. Одной было явно за пятьдесят, другой как минимум за шестьдесят… Правда, на появление мужчины они отреагировали так, будто были невинными девами невероятной красоты и совершенной телесной прелести; от их визга у Торопова заложило уши.
– Ну и где здесь Косынцев? – закрывая дверь со стороны предбанника, озлобленно спросил он.
– А что, его там нет? – Роман открыл дверь, перешагнул порог, но тут же выскочил обратно, отлепляя от лица намыленную мочалку. – Ой, мои глаза!
Он стремился поскорее покинуть раздевалку, чтобы промыть глаза от мыльной пены, но Павел его опередил, поскольку не хотел становиться жертвой разъяренных купальщиц.
Санитар бросился к первому крыльцу, которого так боялся, но Павел не торопился следовать за ним. Роман скрылся за дверью, но вскоре появился снова, правда, уже без халата. Двухметрового роста мужчина в джинсовом костюме крепко держал его за руку, подняв локоть на уровень головы.
– Как же ты уже достал, Дудник! – пробурчал он, сталкивая с крыльца парня, бледный вид которого навел Торопова на определенные и не очень приятные мысли.
И будто в подтверждение его догадки из-за пищеблока скорым шагом вышли двое – тот самый санитар, который встретился Павлу на лестничной площадке корпуса, и благообразного вида пожилой мужчина в белом халате и шапочке. Седые волосы, высокий открытый лоб, маленькие с ироничным прищуром глаза, тонкий с небольшим утолщением на кончике нос, ямочки на щеках и подбородке.
– Дудник, ты снова в санитара играешь? – добродушно спросил он.
Похоже, он представлял собой тот редкий тип людей, которые совершенно не умеют злиться.
– Илья Макарович! – опустив голову, страдальческим тоном и умоляюще протянул Роман.
– Мы же с тобой договаривались, дружок! – успокаиваясь, с благодушной улыбкой погрозил пальцем врач.
Санитар же молча, но красноречиво сунул под нос самозванцу кулак.
– Здравствуйте! А вы, видимо, и есть тот самый злой человеконенавистник Илья Макарович Косынцев? – Торопов иронично, но вместе с тем разочарованно смотрел на пожилого врача.
– Да, очень-очень злой Илья Макарович, – внимательно глядя на Павла, засмеялся врач. – Это вам наш Рома такого наговорил?
– Если точнее, то Роман Васильевич.
– Иди, Роман Васильевич, по парку погуляй, проветрись, – Косынцев легонько хлопнул Дудника по плечу, и тот, поджав плечи, в сопровождении санитара направился к больничному корпусу.
– А вы, простите, кто будете?
– Майор милиции Торопов. Вот, ищу преступника.
– В больничном халате?
– Так вышло, что не успел переодеться. Роман Васильевич принес одежду, но так меня заинтриговал, что я обо всем забыл…
– И чем он вас так заинтриговал?
– Заинтриговал вот. Я так понимаю, никакой он не санитар.
– Нет, Роман мой пациент.
– Но ведь как-то он смог доставить ко мне в палату мою одежду, да и халат санитара не так просто найти…
– Роман и не на такое способен. Однажды он раздобыл милицейскую форму, распечатал на ксероксе официальные бланки и потом ходил по больнице и штрафовал пациентов. Но это совершенно безобидное отклонение от нормы. Заметьте, я говорю, отклонение, а не помешательство. Поверьте, нет на свете людей совершенно без отклонений. У кого-то эти отклонения больше, у кого-то меньше… Так чем вас заинтриговал Роман?
– Оказывается, вы производите и продаете синтетические наркотики, а также совращаете молодых симпатичных пациенток. Он уверял, что сейчас вы находитесь в бане в окружении прекрасных нимф, – улыбнулся Торопов.
– Что ж, это на него похоже, – развеселился Косынцев. – Есть мания преследования, а есть мания преследователя. Прошу вас, будьте снисходительны к причудам наших пациентов… Или вы уже закончили свое расследование? Вам, наверное, уже пора обратно в свою милицию?
– Нет, расследование еще не закончено. Хотя кое-что удалось выяснить. Дудник наплел мне с три короба про разврат и наркотики, но думаю, что в его бреду были просветы. Разумеется, наркотики вы, Илья Макарович, не производите, пациенток не совращаете. Возможно, вам даже не нравится Эльвира Тимофеевна…
– Ну почему же не нравится? – искренне удивился Косынцев. – Нравится… Но вы продолжайте, продолжайте.
Он внимательно смотрел на Павла, подперев кулаком подбородок.
– Вам нравится Эльвира Тимофеевна?
– Нравится. Она отличный врач, хороший друг, приятный собеседник.
– А нравится вам, что ее видели в бане с криминальным авторитетом Горухановым?
– Кто видел? В какой бане? Кто такой Горуханов? – совершенно беспристрастно, исключительно с профессиональным интересом спросил Косынцев.
– Э-э… Извините… Кажется, меня не туда понесло, – опомнился Торопов. – Заработался. Зарапортовался.
Он понимал, что стал жертвой сумасшедшего бреда Романа, но так не хотелось, чтобы разрушилась версия о знакомстве Эльвиры Тимофеевны с Горухановым. Но представить пьяного психиатра в объятиях авторитетного гангстера… И чтобы Косынцев убивал его в клоунском наряде… Похоже, вчерашний укол до сих пор действовал на психику, рождая в сознании глупые версии.
5
Худосочный мужчина с узким, сильно вытянутым лицом и тоскливыми, как у подыхающей лошади, глазами легонько, двумя пальцами держал Павла за рукав пиджака.
– Вы поймите меня правильно, я не терплю ложь, я просто ее ненавижу. Но я ничего не знаю о клоунах. Клоуны в цирке, а здесь их нет…
– Я вас понял, спасибо за информацию.
Торопов отдернул руку в надежде избавиться от больного, но тот уже изо всей силы схватил его за рукав.
– Вы меня не понимаете! Нет здесь никаких клоунов! Если бы они здесь были, я бы обязательно вам об этом сказал! Клоуны в цирке. Понимаете, в цирке! – Глаза его наполнялись кровью, лицо принимало ожесточенное выражение. – Нет здесь клоунов! Нет!!! Ну как вы не можете этого понять! Это психиатрическая больница! Больница!!! А клоуны в цирке! В цирке! В цирке!!!
– Я все понял, понял!
Торопову пришлось нащупать болевую точку на его запястье, чтобы разжать руку. Пациент вскрикнул от боли, шарахнулся назад, но тут же снова шагнул в его сторону. И сделал это так быстро, что Павел не успел отступить.
