– Может, и гнилая хата, но лучше здесь, чем на шконке у хозяина откисать, – философствовал за столом Крикун.
Он сидел на деревянном ящике: табуретки для него не нашлось. Колит, коренастый крепыш с мутным взглядом, восседал на табурете на правах больного. Мирон – на правах центрового. Колит сразу признал его лидерство. И даже нисколько против этого не возражал.
Мирон застрелил Паштета. Но его гибель послужила лишь поводом для пьянки. Уже выпито не меньше двух литров водки. И это еще не предел. Полгода Мирон, можно сказать, не жил, существовал как растение. А тут сразу больше чем бутылку водяры употребил. После длительного воздержания он должен был окосеть. Но у него ни в одном глазу.
В самый разгар кутежа он поднялся и подошел к окну. Поглядел вниз. Напротив их дома стояла двадцатиэтажная «свечка», совсем еще свежее здание. Первый этаж занимал банк. «Золотая россыпь» – так он назывался, если судить по вывеске над входом.
– Нравится мне этот банк, – сказал Мирон самому себе.
В голове у него уже начал складываться план.
– Мне тоже, – вставил свое слово Крикун. – Вот бы его трухануть.
– Вот и труханем, – решил Мирон.
– Э-э, да ты чо, я же пошутил.
– А я не шучу.
– Не-е, банк трогать нельзя, – подал голос Колит. – Его гольяновская братва кроет, крутые пацаны, в натуре. Ноги нам и руки чисто как спички повыдергают, без проблем.
– Если достанут, – усмехнулся Мирон.
Он не боялся ни черта, ни дьявола.
– Втроем нам банк не взять, – искал отмазку Крикун.
– Еще пару пацанов найдем, – уверенно сказал Мирон.
– Да пацанов-то найдем, есть тут как раз двое на подхвате, – вставил свое слово Колит.
– Какой масти? – заинтересованно посмотрел на него Мирон.
– Да такие же «отморозки», как и мы, – скривил рот в улыбке Колит. – Пацаны не хилые. Да что толку от них? Все одно банк не потянем.
– А это мы еще посмотрим, – так же криво усмехнулся Мирон.
Он нисколько не сомневался в своей удаче. Ему просто не может не везти.
– Сколько у нас бабок? – спросил он, впившись в Крикуна пристальным взглядом.
Весь капитал кодлы покойного Паштета теперь перешел к нему. И только пусть попробует кто-нибудь вякнуть против этого!
– Да не густо, – скуксился Крикун. – Штук семьсот «рваных» и где-то штука «зеленью».
Да, действительно не густо.
– А стволов, конечно, нет.
Крикун в ответ только пожал плечами. Зато обрадовал Колит.
– У меня есть «волына». «Макарыч» и две обоймы к нему.
– Мента, что ли, грохнул?
– Да было дело. Только не наглушняк его забил.
– И у меня «наган». Но этого мало.
– Да, стволы нам нужны, базара нет, – согласился Крикун.
– Тем более мы банк брать будем. А туда без «волын» и соваться не хрен.
Он твердо решил взять банк. И никто не возбухал.
– Бабки нам нужны, много бабок, и стволы. На дело пойдем.
– Это сколько ж тачек обшмонать придется? – сам у себя спросил Крикун. – И водил разменять?
– Какие тачки? – надавил на него взглядом Мирон. – Наскок на таксистов – это примитив. Короче, есть тут у меня задумка.
* * *
Лена Митрохина всегда мечтала выйти замуж за «нового русского». Внешними данными бог ее не обидел, и умом не обделил, и язык подвешен, и руки не из попы растут. У себя в Туле она сразу после школы первое место на конкурсе красоты заняла.
В Москве Лена без труда устроилась манекенщицей в студию моды одного очень известного отечественного кутюрье. Этот модельер пытался лишить ее девственности. Но ничего у него не вышло. Лена твердо решила расстаться с невинностью в супружеской постели в первую брачную ночь. Кандидатов на ее руку и сердце она оценивала по двум критериям. Во-первых, он должен быть богатым. А во-вторых, очень богатым. Красавец он или урод, молодой или старый, толстый или тощий, здоровый или больной – это для нее имело второстепенное значение. Видимо, именно поэтому на втором году своего пребывания в столице она удачно вышла замуж.
Ее избранником оказался некрасивый мужчина в годах, толстый, с подагрой и одышкой. Руки его всегда были влажными, кислотный запах изо рта не могли заглушить никакие «колгейты» и «диролы», а еще он очень сильно потел, когда занимался с ней любовью. И все равно она была довольна. Ее муж ведал крупномасштабным экспортом редкоземельных металлов и имел на этом деле огромные деньги. Роскошный загородный дом с крытым бассейном, две иномарки в гараже, два-три раза в год отдых на заграничных курортах, меховые шубки, драгоценности, платья и костюмы от французских кутюрье. А еще ее муж страдал импотенцией – залазил на нее не чаще чем один-два раза в месяц. И это ее только радовало.
После года супружеской жизни у нее появился любовник. Высокий красавец-брюнет с голливудской улыбкой. Она не любила его, нет. Она вообще не знала, что такое любовь. Но ездила к нему регулярно. И, конечно же, без телохранителей. Их у нее не было. Но могли бы быть, если бы не любовник.
В тот день она возвращалась от своего бойфренда. Вышла из подъезда дома, где снимала для него квартиру, приблизилась к своему «Ягуару». Но открыть дверцу не успела. Рядом бесшумно остановилась грязная «шестерка» с мятым крылом. Распахнулись дверцы, и чьи-то сильные руки втянули ее внутрь салона. Она закричала. Но это ничего не могло уже изменить.
Ее втащили в машину, которая тут же тронулась с места и на полной скорости вырулила со двора.
На заднем сиденье, кроме нее, находился грязный небритый мужчина с волчьим взглядом. Он держал ее за руки, не давая возможности открыть дверцу и выскочить из машины. Но она могла кричать.
– Помогите! – кричала она.
И тут к ней повернулся мужчина, сидящий впереди рядом с водителем. Его глаза излучали злую силу, сковывали волю, давили на психику. Душу Лены наполнил суеверный ужас. Но кричать она не перестала.
– Помочь тебе, киска? – прошипел он. – Щас помогу!
И ребром ладони ударил ее по шее. Больше она ничего не помнила.
Очнулась Лена в какой-то грязной квартире. Плашмя лежала на грязном матраце. Она попыталась встать. Но тут же перед ней возник низкорослый крепыш с глазами протухшей рыбы. Ничего не говоря, он поднял ногу, поставил ей на грудь и придавил к полу. Лена заплакала от боли и унижения.
– Кто вы? Что вам от меня надо? – всхлипывая, спросила она.
– От тебя? – Крепыш присел перед ней на корточки, приподнял с полу, взял рукой за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. – От тебя, мышка, нам нужно только одно.
