Глава 8
Первую скрипку взял на себя Моток, а Фурман – на подвозе. Он лучше водит машину, ему и рулить. Но и у него автомат. Стекло уже опущено, короткий ствол из него выставить будет несложно. Моток ударит первым, а он поддержит. И, если машина у Гены не бронированная, конец ему.
Вечер уже, половина десятого, но еще светло, и темнеть начнет не раньше одиннадцати. В Москве хоть и нет белых ночей, но все же потемки наступают позже, чем на юге. Хорошо это или плохо, пока непонятно. С одной стороны, когда светло, стрелять легче, а с другой – скрываться сложней.
– Что-то спать охота, – во весь рот зевнул Фурман.
– Спи.
– Гонишь?
– Хотя бы сделай вид, что заснул.
– Зачем?
– Только ты заснешь, и Гена появится. По закону подлости.
– Но я же не засну, – закрывая глаза, неуверенно сказал Фурман.
Тяжелые веки сомкнулись, и он мгновенно провалился в сон...
– Подъем! – рявкнул на ухо Моток.
Фурман вынырнул из глубокого сна и увидел, как открываются ворота.
– Долго я спал? – спросил он, надевая на голову вязаную шапочку.
– А ты уже и поспать успел? – усмехнулся Моток. Он уже успел и шапочку по лицу раскатать, и затвор автомата передернуть.
– Может, секунд десять... Сработал закон подлости. Сейчас главное – вечным сном не заснуть. – Фурман подготовил автомат к бою, положил его на переднее сиденье и тронул машину с места.
С домом Гены он поравнялся, когда «Мерседес» уже стоял за воротами, ожидая телохранителя, который их закрывал. Боковые окна затемнены наглухо, но лобовое стекло прозрачное – и водитель виден, и человек на заднем сиденье. Похоже, Гена.
Все шло по плану. Моток первый высунул автомат из окна и сразу же нажал на спусковой крючок. Трассирующие пули прошили лобовое стекло, изрикошетив водителя и человека, сидящего сзади. Фурман чуть замешкался, но все-таки добавил своих пуль в эту похоронную симфонию.
Все испортил телохранитель у ворот. Он спрятался за машину, вытащил пистолет и начал стрелять. Одна пуля прошла в каких-то миллиметрах от Фурмана, он даже почувствовал колебание воздуха у ресниц. Телохранитель в его планы не входил, воевать с ним смысла не было, а подставляться под его пули – тем более. Фурман отбросил в сторону автомат и сорвал машину с места.
Моток продолжал стрелять, не давая стрелку высунуться. И все-таки еще одна пистолетная пуля прошла через салон, пробив подголовник водительского сиденья.
Все бы ничего, но первая пуля вышла через лобовое стекло, оставив на нем дырку и густую паутину из трещин. Это не мешало Фурману вести машину, но в Репчине на этот след обратил внимание гаишник. То ли он по плану стоял на перекрестке двух дорог, то ли уже началась операция по перехвату автоматчиков из белой «семерки», но так или иначе он махнул жезлом, требуя остановиться.
– Твою мать! – яростно выругался Фурман.
До гаража оставалось совсем чуть-чуть. Поставили бы машину в стойло, пошли бы домой, напились бы на радостях. Но, похоже, приходится зайцем скакать от волков.
Так и есть. Гаишник метнулся в свою «девятку», включил мигалки. Тут же взвыла сирена, и погоня началась.
Фурман проскочил через Репчино, едва не протаранив на красный свет мотоциклиста, свернул на какую-то гравийную, гладко укатанную дорогу, что уходила в лес. Но гаишная «девятка» не отставала – более того, медленно и уверенно сокращала дистанцию.
Фурман хотел избавиться от паленых автоматов, но не торопился. И правильно делал, что не выбросил их по дороге в Репчино. Менты уже совсем близко, и они могут начать стрелять.
– Моток, покажи им тачанку! – заорал Фурман.
Тот кивнул, немного подумал, затем ногами высадил заднее стекло и высунул из проема ствол автомата.
После первых нескольких очередей гаишная машина съехала в кювет и остановилась.
– Ты чо, в натуре, загасил их? – в угаре хохотнул Фурман.
– Да нет, перед ними стрелял. Даже не попал ни разу.
– А съехали чего?
– Так на своем дерьме поскользнулись!
– Ха-ха-ха!
Дорога уперлась в железные ворота, на которые замыкалась железобетонная ограда. Судя по всему, какой-то элитный поселок. И охраняемый.
Назад пути не было, и впереди глухо, но в сторону, под забор, уходила грунтовая, с глубокой колеей дорога. На нее Фурман и съехал. Машина тряслась по ухабам, но все-таки двигалась потихоньку. По ней они обогнули поселок, выехали к большому озеру с камышовыми берегами, от него добрались до лесной опушки. Дорога на этом не закончилась, ведя их дальше в лес...
* * *
Утки летели над озером быстро и как-то пугливо. Видно, в камышах сидели, а кто-то шуганул их. Может, охотник. Но выстрела Мартын не слышал. Значит, кто-то своим появлением пуганул.
– Красиво у тебя здесь, – сказала Рита. Она стояла рядом и тоже смотрела в окно.
Он нарочно привез ее сюда, в свой новый дом. И стена вокруг поселка глухая, надежная, и охрана уже мало-мальски есть. Вокруг дома забор, правда не очень высокий, но это потому, что все рядом свои, как-то неловко отгораживаться от друзей. Но в дом так просто не войдешь – дверь железная, окна бронированные. И еще у него в кобуре пистолет. Не должна Рита ничего бояться. Но тревожно у нее на душе, видно, с каким усилием пытается выдавить из себя безмятежную улыбку, показывая свое восхищение.
– И озеро чудесное, и дом роскошный...
– Дом есть. Хозяйки нет.
– Трудно будет здесь хозяйке. Пока все одиннадцать комнат обойдешь, умаешься. А если еще с пылесосом...
– Для пылесоса горничная существует.
Мартын внимательно посмотрел на Риту. Неспроста он сказал про хозяйку. Нравилась ему эта девушка, даже более чем. И он уже сейчас примерял ее на роль своей жены. Да и привез ее сюда для того, чтобы похвастаться, произвести сильное впечатление.
Впечатление он произвел. И по двору, и по дому Рита ходила с открытым ртом. Фонтан, английские газоны, дом с мезонинами и эркерами, на первом этаже мраморные полы, гранитные камины, арки из красного дерева, подвесные потолки, все навороты. Вчера мебель на кухне и в спальне расставили, а в холле стоял огромный диван из белой кожи.
– Конечно, если деньги есть, можно и горничную нанять. И садовника. Хороший дом. И тебе здесь хорошо будет.
– А тебе?
– Мне здесь нравится, только навряд ли задержусь...
– Почему?
– По многим причинам...
– А если я хочу, чтобы ты осталась?
– Девочку строить из себя не буду, – пожала она плечами. – Это смешно.
– Смешно, – кивнул Мартын, крепко прижимая ее к себе.
