Юра отложил гитару в сторону, с досадой развел руками, дескать, извиняйте, братва, пахан зовет. А Витязь в отряде – непререкаемый авторитет. Он теперь в общак Абакуму сливает, Никон ему не указ. К тому же у него есть свои деньги, и пацанов он конкретно подогревает, они за него в огонь и в воду пойдут.
Они с Юрой вышли из барака в курилку, Гена достал из кармана мобильник.
– Я же сказал, домой тебя отвезу. Звони.
Юра благодарно улыбнулся, схватил трубку, набрал заветный номер. Но радость на его лице сначала сменилась тревогой, а затем и вовсе вытянулась в гримасу.
– Что-то не так? – забрав у него телефон, участливо спросил Гена.
– Ты! Это все ты! – злобно посмотрел на него Макогон.
– Что я?
– Жену мою!..
– Как я мог твою жену? Через колючку?! Я что, на камикадзе похож?
– Твои люди!
– Мои люди ее не трогали.
– Они ей угрожали!
– Ну, может быть. Ты же долг не отдаешь. И не собираешься отдавать, – хищно сощурился Витязь.
– Ты... Ты... – задыхаясь от возмущения, Юра протянул к нему руку с растопыренными пальцами.
– Что я?
Гена схватил его за эти пальцы, выкрутил руку так, что Макогон бессильно опустился перед ним на колени.
– Ты торчишь мне две штуки баксов. И твоя жена их отработает. Ее вывезут в притон, и там она будет обслуживать грязных мужиков. Десять баксов за час. Две сотни мужиков обслужит – и все, твой долг отработан...
– Ты... Нет... Так нельзя...
– А как можно?
– Я... Я все отдам...
– Чем?
– Я найду...
– Да нет, браток. Это я найду. Дам тебе возможность отработать долг. Тут одно из двух – или ты отработаешь, или твоя жена...
Юра выбрал первое. Он должен был убить важного человека, и Гена не оставил ему выбора.
* * *
Спартак уже пожалел о том, что поднял Витязя. Тот обеспечил солидный подгон в общак, за что получил место смотрящего. Не сразу, но получил. И отплатил ему за это черной неблагодарностью.
Но жалеть и уповать на случай – удел слабых. А Спартак надеется только на себя. Потому и разговор с Геной был очень жестким.
– Больше ты не смотришь за пятым отрядом, – отрезал он.
– Это кто так решил? – пренебрежительно усмехнулся Гена.
– Я решил.
– А это сход решать должен. Сход законных воров. Ты у нас не один в законе. Абакум – старый вор, а ты, извини, не очень. И веса у него побольше будет. Я его уважаю больше, чем тебя, потому мои подгоны к нему и уходят. Я понимаю, ты хочешь меня за это наказать, но у тебя ничего не выйдет. Не только ты здесь решаешь, но и Абакум. Абакум не хочет, чтобы я уходил, и я останусь на своем месте...
Увы, но с Абакумом у Спартака отношения натянутые, да и не советуется он с ним. И не будет советоваться, пока тот сам не сделает шаг навстречу.
– Ты больше не смотришь за отрядом, – повторил Спартак.
Он не собирался объяснять Гене, что его не волнует мнение Абакума. Он на зоне решает, его здесь слушаются, и, если он задвигает Витязя, значит, так тому и быть. А заупрямится, завтра окажется на свободе. Ногами вперед вынесут.
– Ты погоди, Никон. Не горячись, не надо, – с чувством собственной правоты пытался урезонить его Гена. – Давай разберемся. Что я такого сделал? Не в тот общак отстегиваю? А почему не в тот? Абакум – законный вор, он братву греет, дела решает, рамсы разводит. Он ничем не хуже тебя. Я бы даже сказал, покруче. А ты его прокидываешь, не хочешь с ним считаться... Ну, это твое право. А мое право – делать все так, как я считаю нужным. И свой барак я тебе не отдам. Не твой он, потому и не отдам...
– Свободен.
Витязя увели, и в палате остался только Спартак со своей свитой.
– Это вызов, – заговорил Барбос.
– Готовь торпеду, – требовательно глянул на него Спартак.
– Не вопрос.
– По сути, Витязь прав, – в раздумье покачал головой Боб. – В зоне два законных вора, все сход должен решать.
– Здесь я все решаю, – сурово одернул его Спартак.
– У тебя своя правда, у Витязя – своя. Но твоя правда круче. Потому с Витязем надо решать. И чем быстрей, тем лучше...
– Может, Витязь в чем-то и прав, но воду он реально мутит, – заметил Хруст. – И бойцы у него реальные. Крутые пацаны. Они за ним пойдут, если что...
– Если что – это зону «разморозить»?
– Ну, все может быть... У него свои мосты, он и ханку в зону прогнать может, и дурь. Ты сам знаешь, что может быть, если у мужиков башню снесет...
– Завтра сход соберем, – решил Спартак. – Всех смотрящих собрать надо.
– И с Абакумом хорошо бы порешать. Он птица важная, если Витязя поддержит, такая жесть начнется...
Не хотел Спартак делать первый шаг, но, похоже, придется. Действительно, в связке с Абакумом Гена Витязь может дров наломать.
– И с Абакумом порешаем, – согласился он.
После ухода Гены возникло желание вымыть руки. Неплохо бы и по нужде сходить.
Палата у Спартака отличная, с ремонтом, телевизор с видиком есть, холодильник, плитка для чифиря, все дела, а канализации нет, вот и приходится ходить в общий сортир.
Лето на дворе, тепло, пацаны больше не простужаются, народу в лазарете немного, а в сортире вообще никого. И в умывальнике пусто.
Спартак подошел к умывальнику вымыть руки, а там парень какой-то, согнулся над раковиной, отхаркивается. Ноги подкашиваются, руки трясутся, видно, что хреново ему. Может, туберкулезник какой-то.
Спартак повернулся к нему спиной, переступил через порог. Он был уже в коридоре, когда вдруг уловил быстрое движение за спиной, резко обернулся и увидел страшные глаза парня. Лицо искажено гримасой ярости, в руках заточка.
Стальное жало вошло в бок. Но боли Спартак не почувствовал. Он ударил киллера локтем в челюсть, добавил головой в нос. Окровавленная заточка валялась на полу, но Спартак не стал ее поднимать. Он сбил парня с ног, в приступе бесконтрольной ярости обхватил его голову руками, ударил затылком о кафельный пол. Еще раз, еще...
Киллер лишился чувств, но и Спартак терял сознание. Прежде чем он провалился в небытие, в умывальник вбежал кто-то из своих... Но если это был и чужой, Спартак уже ничем не мог ответить ему. Подлый удар сделал свое дело...
* * *
Водка осталась на обочине. Сейчас рулит ЛСД, взрывает сознание, сносит крышу непривычным к наркоте мужикам. Шум, гам, звон битого стекла, заборы трещат по швам. Но больше всего Гену возбуждал треск ломаемых костей.
