Возле ворот на деревянном столбе с опорой светила тусклая лампочка под круглой жестянкой. Но даже в таком весьма скромном освещении можно было рассмотреть, что забор вокруг дома представлял собой сплошной железобетонный монолит, ворота и калитка – из толстого асбестового листа, дорога к дому вымощена толстыми аэродромными плитами. И сам дом казался огромным дотом, отлитым из особо тяжелого бетона и до блеска отполированным. Это было приземистое здание с закругленными углами, оконца в нем небольшие, похожие на вертикально вытянутые бойницы.
– Я смотрю, здесь все в бетоне. Это дом или копия атомного энергоблока?
– Ну а ты как думаешь, если Толик атомные станции строит.
– Надеюсь, там нет ядерного реактора?
– Нет, – улыбнулся Илья, открывая дверь. – Но будет. – Он вынул из-за пояса пистолет, протянул Аркадию вместе с запасной обоймой. – Надеюсь, не понадобится.
– Я тоже на это надеюсь.
Изнутри дом не производил впечатления саркофага над разрушенным энергоблоком Чернобыльской АЭС. Как будто в противовес холодным и тяжелым тонам внешней облицовки стены прихожей были обшиты деревом, причем не тонкой вагонкой, а добротной доской. Вешалка и платяной шкаф под цвет дуба, ковровая дорожка на полу, скамейка, зеркало вполстены, лосиная голова с рогами над входом в каминный зал. А там еще уютней и теплей – стены обшиты имитатором бревна, медвежья шкура на паркетном полу, камин с кирпичной кладкой, кресло-качалка перед ним, самодельный бар-буфет с полками для вина, сервант с посудой, стол…
– Толик всю душу в этот дом вложил. Сам, своими руками построил. А подвал какой, целое бомбоубежище… Только не знаю, есть там у него запас продуктов или нет – ну, на случай атомной войны, – развеселился Илья. – Но закаток, думаю, много. Оксана по этой части большой специалист. И банька там у них – лучше не бывает; в парилке так жарко, что веники рассыпаются… С деньгами у тебя как?
– Да вроде ничего, – кивнул Аркадий.
У него сохранился аванс в пятьдесят тысяч, который ему выплатил Каманин.
– За это не переживай, – сказала Арина, инстинктивно прижав к бедру свою сумочку. – С голоду не помрем…
– Магазина здесь нет, автолавка два раза в неделю приезжает, всякую ерунду привозит, но тут поселок недалеко, километра три через лес – там и магазины, и торговый центр. В общем, не пропадете. Но лучше не светиться.
– А разве нас в федеральный розыск подали? – удивленно повел бровью Аркадий.
– Может, и подадут, кто его знает. Выдумают причину и подадут. А когда найдут, разберутся… Если успеют. Есть у меня предчувствие, что все это серьезно… Ну ладно, если я вас не выдам, свинья не съест. А я не выдам… Поеду я. И забуду про вас. И вы про меня забудьте…
Аркадий проводил его до машины, поблагодарил за все, попрощался, вернулся в дом, но Арину там не обнаружил. Свет горел в прихожей, в зале, в спальне, даже на кухне, но ее самой нигде не было. В детской комнате было темно, но вместе с тем и пусто. Одинцов спустился в подвал. Сухо здесь, хотя немного затхло, стены обложены диким камнем. В одной комнате кладовка, в другой котельная, а все остальное пространство занимала сауна – раздевалка, комната отдыха с круглым столом посредине, моечная сплошь в кафеле, парилка…
Холодно было в парилке, и свет там не горел. Но именно там он и нашел Арину. Она лежала на холодном полоке из осины и с горечью во взгляде смотрела в потолок.
– Ты хоть бы печку затопила, – насмешливо сказал он.
– Не хочу. Замерзну и умру.
– Умрешь – похороню. Да еще свечку поставлю и пирожок съем.
– Тебе не стыдно? – не поворачивая к нему головы, сказала она.
– По поводу?
– По поводу твоего скотского отношения к детям.
– К каким детям?
– Ко мне, например. Ты, между прочим, в отцы мне годишься.
– Теоретически.
– Неважно.
– А Перекатов годится тебе в дедушки.
– При чем здесь он? Ты за себя отвечай.
– Пошли, детка, я тебя спать уложу. Там, в детской, как раз место свободное.
– Может, еще и молока согреешь?
– Нет молока. Надо было в магазин заехать, не догадались. Может, крупу найду, кашу тебе на воде сварю…
– Хотя бы на воде… А ты меня искал? Или просто так сюда пришел?
– Искал.
– Испугался?
– Немного.
– Ты меня не бросишь? – хныкающим голосом спросила она.
– Не бойся, нормально все будет…
– Я замерзла.
– Пошли, я камин разожгу…
В подвале был газовый котел, но Аркадий не знал, как им пользоваться. Надо сначала разобраться, а потом включать, чтобы согреть дом. А пока он набрал ольховых дров из кладовки, развел огонь в камне, посадил Арину в кресло-качалку, накрыл пледом. Сам отправился на кухню.
Пустой и отключенный холодильник стоял с открытой дверцей, но, как и предполагал Аркадий, кое-что из продуктов нашлось в кухонном шкафу. Пачка чая, полбаночки растворимого кофе, сахар, пересохшие баранки, гречневая и перловая крупа, бутылка подсолнечного масла. Воды в кране не было; как оказалось, хозяин, уезжая, перекрыл ее. Кран Одинцов обнаружил в котельной, пустил воду, набрал чайник, поставил на плиту.
Только тогда он сел за стол и достал из-за пояса «стечкин». Он не сомневался, что Илья содержал его в хорошем состоянии, но все-таки нужно было самому прощупать оружие, на нюх определить свежесть смазки.
Оказалось, что пистолет был смазан пушечным салом. Значит, он находился на длительном хранении. Надо будет заглянуть в охотничий магазин, взять там смазку для расконсервации оружия. А пока можно просто разобрать пистолет, тщательно протереть детали, затем вернуть все в исходное состояние. Может, этого и мало, чтобы стопроцентно подготовить оружие к бою, но стрелять он все равно будет – во всяком случае, первое время, которого как раз хватит, чтобы разрядить две обоймы по двадцать патронов в каждой.
«Стечкин» хороший пистолет – и мощней «макарова», и эффективней. И даже тише. Еще он очередями стрелять может… Хороший ствол. С вооружения давно снят, а в специальных подразделениях используется до сих пор… Было бы здорово, если бы Аркадию не пришлось им воспользоваться в реальном огневом бою. Он уже свое отвоевал, хватит с него…
Он разобрал пистолет, когда закипел чайник. Оставлять оружие в таком виде нельзя, поэтому он просто потушил огонь и вернулся на место.
Пистолет был уже собран, когда на кухню зашла Арина.
– Ух ты, какие мы грозные, – не без ехидства сказала она. – Только почему-то без чая. И голодные. Я тут слышала, чайник свистел…
Ничего больше не говоря, она достала из шкафа чистые кружки, ополоснула их кипятком. Но приготовила не чай, а кофе.
