– За то, что мне человека пришлось убить. – Он достал из кармана чистый носовой платок, развернул его, вытер руки, будто очищая их от засохшей крови. – Двойника своего. Которому ты сделал на меня заказ… Он пытался убить меня. И мог убить… Лежал бы я сейчас в морге, и анатом копошился бы в моих внутренностях. И мухи бы ползали по мне… Но мухи будут ползать по тебе. И мухи, и черви…
Дымокуров нервно задергался, как будто могильные черви уже залезли за ворот его рубахи.
– Но я не заказывал вас!.. Он сам, по своей воле хотел вас убить!
– Кто тебе такое сказал?
– Да вы у Риты спросите! Она вам все скажет!
– У Риты? Что она мне скажет?.. Где она?
– В машине она, – пояснил Ревякин, кивком головы показав на стоявшие в отдалении джипы.
– Так вы что, освободили ее? – повеселел Аркадий.
– Да нет, она сама с ним ехала, в смысле, по своей воле. Золото, бриллианты, прикид от кутюр, шубка новая в пакете, сапоги за штуку евро…
– У Риты?! – растерялся Аркадий. – Он же ее похитил?..
– Ну, это мы так думали. А она просто с ним жила, – кивком головы Ревякин показал на Дымокурова.
Аркадию показалось, что почва уходит из-под его ног. Он даже пошатнулся, пытаясь восстановить равновесие. Рита… Его Рита жила с Дымокуровым?! Но ведь этого не может быть… Кто-то что-то не так понял.
– Одинцова с тобой жила? – стараясь скрыть волнение, спросил у Дымокурова Аркадий.
– Ну да…
– А дочь ее где?
– Да в лагерь мы ее отправили… Хороший лагерь, в Сочи, путевка сто тысяч стоит; там такой пансион, что я и сам бы не отказался…
– Будет тебе пансион. По самое некуда будет… А то, что с Одинцовой жил, так это ваши с ней проблемы…
Аркадий справился с собой. Он увезет Риту в дом на Новорижском шоссе, там и поговорит втайне от всех… Ну как же так? Рита жила с Дымокуровым по своей воле. И дочь, оказывается, никто не похищал. Ее просто отправили в летний лагерь. А ведь это не могло произойти без участия Риты… Как же так?..
– А то, что меня убить хотел, это уже мои проблемы. И мне их решать.
– Да вы у Риты спросите! Она вам скажет, что ее муж сам, по своей воле хотел вас убить!
– И за что он хотел меня убить, если по своей воле?
– Так чтобы место ваше занять, неужели не понятно?
– Ничего умней не придумал?
– Да вы у нее спросите!.. Может, ты никакой не Перекатов! Может, ты и есть Одинцов! – заорал вдруг Дымокуров и даже попытался подняться с земли.
Встать на ноги ему не позволил возвышавшийся над ним детина. Сильный удар по почкам заставил Дымокурова корчиться в болевых судорогах.
– Ну, и что будем делать? – обращаясь к Ревякину, спросил Аркадий со снисходительной насмешкой уверенного в своей незыблемости человека. – В принципе он говорит правду. Одинцов мог захотеть стать мною. Это выгодно с практической точки зрения… Интересно, красивая у него жена?
– Красивая, – кивнул начальник охраны. – Вам понравится…
– Забирай… Забирай ее себе! – заскулил Дымокуров.
– А она что, вещь, чтобы ее забирать? – с ненавистью спросил Аркадий.
– Она любит деньги… И красивую жизнь… Мать родную за нее продаст!..
– И мужа?
– Так мужа она уже продала!.. Еще та тварь!
Аркадий не выдержал и требовательно глянул на Ревякина:
– Кончайте с ним!
Начальник охраны глянул в свою очередь на детину, и тот с равнодушием робота нажал на спусковой крючок своего пистолета, оснащенного прибором бесшумной стрельбы. Лязгнула затворная рама, и Аркадий увидел, как лопнула простреленная голова Дымокурова. Он не хотел знать страшную правду про свою жену из уст этого ублюдка. Но все равно с ней следовало разобраться…
– Ты говорил Одинцовой, что я буду здесь? – спросил Аркадий у Ревякина.
– Нет. Зачем?
– Вот и я думаю. Подойдешь сейчас к ней и скажешь, что она тебе нравится и ты хочешь забрать ее к себе. Скажешь, что у тебя особняк на Рублевке и миллионы на счетах… Хочу посмотреть, как она любит красивую жизнь.
К джипу, в котором сидела его жена, Аркадий подходил на тяжелых от волнения ногах. Как будто кто-то сообщил ему, что Рита в этой машине занимается с кем-то любовью; и это могло быть как враньем, так и правдой. Он шел к джипу, как будто ему предстояло открыть дверь и увидеть жену в объятиях похотливого самца…
Но дверь открыл Ревякин:
– Привет, красавица!
Аркадий встал в стороне. Он не видел Риту, но слышал ее голос.
– А мы разве не виделись? – недовольно, хотя и не зло ответила она.
Более того, в ее голосе угадывались кокетливые нотки.
– Гоша приказал тебе долго жить.
– А что будет со мной?
Сейчас в голосе звучал страх, причем искренний. Но в этом, конечно же, не было ничего предосудительного.
– Не переживай, жить будешь. Долго. И со мной. Гоша наследство нам оставил. Перекатову – все свои акции, а мне – тебя…
– Но так же нельзя! – вяло возмутилась Рита.
– Не по закону?
– Да, нет такого закона, чтобы живого человека в наследство…
– Да ты, Рита, не волнуйся. У меня особняк на Рублевке и восемнадцать сиреневых миллионов.
– Каких миллионов? – заинтригованно спросила она.
– Видела купюру в пятьсот евро? Какого она цвета?
– Сиреневого… Восемнадцать миллионов евро?! – восторженно протянула Рита.
– Да что-то возле того. Они у меня в подвале валяются, в чемоданах. Может, пересчитаешь?
– Ну, можно… А ты женат?
– Пока нет. Но можно исправить… Или я тебе не нравлюсь?
– Да нет, нравишься…
– Ну и отлично. Будем с тобой медленно и печально…
– Как это?
– Ну, ты же мужа своего похоронить должна. Он в землю ляжет, а мы с тобой – в постель. Траур будет, поэтому нам с тобой придется медленно и печально…
– Да, я слышала, Гоша мне говорил… Сообщение было про катастрофу на водохранилище. Перекатов там и Одинцов. Один выплыл, другой нет…
В ее голосе слышалась скорбь, но тусклая какая-то. Не было в нем страдания и боли утраты…
– Шубу ты себе хорошую купила. Черную. Как раз траурную, – с плохо скрытым сарказмом сказал Ревякин. – В июле носить шубу в самый раз… Чего не надеваешь?
– Да это все Гоша… Не знаю, зачем купил, – замялась Рита.
– Ну как зачем? Чтобы ты траур по мужу носила. Чтобы ты с Гошей медленно и печально… Как же так, Рита, мужа на убой отправила, а сама с Гошей?.. Ну не устраивал он тебя, так просто бы ушла от него. Зачем же на убой посылать?
