— Ты избавился от страха перед Хамарой?
— Когда построю дом и сниму урожай — избавлюсь, — перекантовывая глыбу, проговорил он. — Надо трудиться, как пчела… У меня была предрасположенность к размягчению мозга, потому препарат Тойё подействовал. Я же любил сладострастие… Это прямой путь к Хаосу.
Между разговорами Афанасьев докатил камень до стройки и, не снижая темпа, потащил его наверх. Это была самая трудная часть.
— Ещё шестнадцать! — хрипло проговорил он и сорвал с себя рубаху, стал отжимать её, как отжимают половую тряпку.
На его теле оказались вериги — мелкоячеистая сетка, сплетённая из тонкого, деревянно-прочного каната. Кое-где многочисленные узлы растёрли кожу до крови, из подсыхающих корост сочилась сукровица…
— Это тебе Авега велел надеть вериги? — спросил Мамонт.
— Нет, я сам себе велел, — признался Иван Сергеевич.
— Но зачем? Зачем?!
— Тебе этого не понять, Мамонт… Хотя, да, ты теперь — Вещий, всё понимаешь, всё знаешь наперёд.
— Не знаю, Иван!
— Хорошо, скажу… Когда я в веригах, меня не касаются руки гейш, — он первый раз улыбнулся. — Я нашёл способ, как вытравить их из чувств. Это у меня рабочие вериги, щадящий вариант. На ночь я надеваю рубашку из колючей проволоки.
Иван Сергеевич направился вниз, за очередным камнем, и Мамонт пошёл за ним.
— Ты стал одержимым. Или блаженным, — усмехнулся он. — Не узнаю тебя…
— Ну, до твоей одержимости мне ещё далеко! — отпарировал Афанасьев. — Рассказал бы, избранник Валькирии, где был и что видел. И куда теперь путь держишь? Я слышал, на Балканы? В Землю Сияющей Власти?
— От кого ты слышал?
— У меня единственный источник соли — Авега.
— На Балканы мне нет пути, Иван…
— Ладно, можешь не признаваться, если не доверяешь, — чуть обиделся Иван Сергеевич.
— Я доверяю тебе!
— Ничего, Мамонт, я же всё понимаю… Но погоди, вот построю дом, сниму урожай…
— Мне уже достаточно того, что я увидел, — заверил Мамонт. — Я верю, ты выйдешь из Великого Хаоса. А мне на самом деле путь в Землю Сияющей Власти закрыт. Стратиг не даст мне урок Страги Запада.
— Почему? Он хочет опять изменить твою судьбу?
— Нет, никто не в состоянии изменить судьбу… Страгой Запада может быть только Вещий Гой, каким был Зелва.
— А ты… ты не получил титул Вещего?.. Как же так, Мамонт? — Иван Сергеевич даже остановился. — Ты ходил в пещеры, спускался в копи добывать соль. И не добыл её? Ты был допущен к Весте и не стал Вещим?.. Зачем ты обманываешь? Я не принесу тебе вреда…
— Это правда, Иван!.. Я не смог прочесть последнюю Книгу — Книгу Будущности.
— Не смог или не захотел?
— Не захотел.
Иван Сергеевич поднял на плечо вагу и молча шагал до своего карьера. И лишь там вдруг первый раз присел, отвлечённо глядя перед собой.
— Хотел тебя спросить… О будущем. А ты не захотел узнать его. Скажи, Мамонт, ты испугался?
— Откровенно, да, испугался. Открыл футляр, вынул свиток, а развернуть побоялся.
— Значит, у тебя тоже есть страх перед Хамарой, — неожиданно заключил Афанасьев.
— Нет, я не боюсь Хамары!
— Боишься. Если не посмел узнать будущее.
— Не понимаю, причём здесь Хамара?
— Он — Охотник за Будущим.
— Это ни о чём не говорит… Я испугался не Хамары, а самого себя. Побоялся потерять вкус к жизни, побоялся переесть соли, потому что после неё всё покажется пресным.
— Ты не этого испугался, Мамонт. — Иван Сергеевич встал, одним взмахом всадил вагу под камень и опрокинул его. — Ты почувствовал дыхание Великого Хаоса! Потому что и у тебя есть предрасположенность…
— Наверное, есть, — согласился он.
— Жреца Хамары… не существует. Его нет ни в образе человека, ни в образе полубога. Тойё говорил об этом, только тогда я не понял… Почему и невозможно увидеть его. Хамара — это идея, символ страха перед будущим. Он поселяется в душах всех людей, неважно — гой он или изгой. Он охотится за будущим каждого человека. Потому что мы утрачиваем земное притяжение и вольно или невольно движемся к Великому Хаосу. Как только я понял это — стал на месте взлётно-посадочной полосы распахивать поле. И строить дом.
Он играючи опрокидывал неподъёмный камень, приближая его к своей стройке, и глядя на его движение, ощущая неведомую, рвущуюся наружу энергию, Мамонт неожиданно открыл для себя одну из тайн, которую не успел познать из Весты кто, зачем и как строил египетские пирамиды.
— Жаль, что ты не открыл Книгу Будущности. Я так надеялся на тебя, Мамонт… Ждал тебя, хотел спросить.
— Вещий князь Олег открывал её. И Зелва открывал… Но что с ними стало, ты знаешь… Это же невыносимо — жить, зная, каков будет исход жизни!
— А что, если и они не открывали? Как ты, остановились в самый последний момент?.. Об этом ведь никто не знает!
— Возможно, — задумчиво обронил Мамонт. — Эту Книгу при свидетелях не открывают.
— Всю жизнь ты искал сокровища Валькирии, а когда нашёл — не посмел взять.
— Я взял сокровища Валькирии! — запротестовал Мамонт. — Я нашёл то, что искал!
— Как же ты нашёл, если испугался?
— Ты прав, я побоялся будущего… Но Книгу Любви прочитал от начала и до конца! Истинные сокровища Валькирии — не золото, и даже не соль Знаний…
Иван Сергеевич внезапно бросил камень и вагу, схватил Мамонта за грудки.
— Хочешь сказать?.. Сокровища, это…
— Будет в сердце любовь — значит, будет и будущее. После Книги Камы становится страшно открывать последнюю Книгу. Твой Хамара действительно охотится за будущим, но отнимает не волю и даже не разум. Он изымает из будущего его сердцевину, изначальный свет и огонь, любовь между мужчиной и женщиной, заменяя её высший смысл примитивным наслаждением. Ты же испытал это, и потому теперь носишь вериги! Состояние Великого Хаоса начинается там, где начинается поиск удовольствий. Так написано в Книге Любви. И нужно ли после этого открывать Книгу Будущности?
Афанасьев неожиданно легко поднял камень на руки и внёс его на стену. Там нашёл ему место, положил на раствор, крикнул сверху:
— Когда я испытаю земное притяжение, снова сделаю взлётно-посадочную полосу. И научусь летать!
— Я верю в это, Иван! — откликнулся Мамонт.
— Куда ты сейчас пойдёшь?
— Я не получил титул Вещего, и потому буду исполнять урок Страги Нового Света. Стратиг оказался прав, он видел мою судьбу.
