– И минус четыре копейки, – прикалывался Анисим.
– За гондон? – догадалась Снегурка.
– А они у тебя есть?
– Лечащий врач рекомендовал...
– Смотри, башку оторву, если на конце поймаю!
– А я тебе еще и не дам, Лешечка! – пригрозила Снегурка.
– Кто тебе поверит, – презрительно фыркнул Анисим.
Капрон тоже не верил. Знал, что с этой шалавой можно делать все, что угодно. Не откажет. А иной раз и сама проходу не дает – почеши да почеши... Потом, правда, у самого от мандовошек чешется. Или закапает... Вот Маринка – это да. Крутая. Но видно, что чистая. Ее добиваться нужно. И бегать за ней не западло. Вот сказала вчера, что сегодня пацаны должны собраться на этом месте. И собрались. Потому что сейчас от нее зависит судьба Кнута. Она будет судить, и никто не возражает. Даже смешно представить такую ситуацию, что от Снегурки могло бы что-то зависеть. Разве что только конец может зависнуть в ее распахнутых воротах.
– Не веришь? – хихикнула шалава. – Ну и правильно делаешь, что не веришь... Лешенька, я так по тебе соскучилась! Пойдем прогуляемся! Я все для тебя сделаю!
– Сделаешь, – кивнул Анисим. – Не сейчас. Человека мы одного ждем, не видишь, что ли.
– А-а, я так и поняла, что у вас здесь стрелка.
– Тогда какого хрена приперлась? – рыкнул на нее Кнут.
– А-а, тогда я попозже приду, – прижухла Тонька.
– Ты сначала свали, а затем уже приходи.
– Ухожу, ухожу.
Но уйти Снегурка не успела. Появилась Маринка. Все в том же тесном дешевеньком платье. Но смотрится она в нем как английская королева. Круто! И сама она крутая! Капрон не мог отвести от нее восхищенных глаз.
А Кнут смотрел на нее как на злую богиню. Он полностью был в ее руках. И ясно осознавал это.
Снегурка окинула ее презрительным и в то же время завистливым взглядом.
– О, а кто это такая?
– Вали отсюда! – прикрикнул на нее Кнут.
– Ну зачем так грубо? – недовольно посмотрела на него Маринка.
– Это я не тебе!
– Все равно грубо. Это что, твоя подружка?
– Я же не Дед Мороз, чтобы со Снегурками дружить, – буркнул Кнут.
– А она что, Снегурка?
– Ага, Снегурка. Только растаять никак не может.
– Зачем ей таять? Тем более что Дед Мороз рядом.
– Это кто Дед Мороз?
– Ты! Станешь Дедом Морозом – про вчерашнее можешь забыть.
– Это чо, прикол такой?
– Кнут, ты чего, в натуре! – не выдержал Анисим. – С тебя долг списывают. Так что давай доставай свой посох и вали дружить Снегурку.
– Так это в пять секунд!
Кнут схватил Тоньку за руку и потащил в кусты.
– Я же сказала просто дружить! – изумленно и чуточку наивно посмотрела ему вслед Маринка. – Без всяких посохов.
– Извини, подруга, он по-другому дружить не может. Вот вставит свой посох, тогда такая дружба начнется.
– А Снегурка хочет с ним так дружить?
– Не просто хочет, она без посоха жить не может.
– Она что, шалавая?
– Да это у нее на лбу написано!
– А у меня что на лбу написано? – Маринка пронзительно посмотрела на Анисима.
«Ты не такая!» – вместо него хотел сказать Капрон. Но прозвучало другое:
– Ты цену себе не набивай, не надо!
В конце концов он не какой-то там занюханный юнец. Он воровской пацан. Да, Маринка клевая баба. Но она баба. БАБА! И должна знать свое место. А то расфуфырилась, в натуре. Хочет, чтобы братва у нее в ногах валялась.
– Кто набивает цену? – Она изумленно повела бровью.
Пристально посмотрела на Капрона. На губах ласковая улыбка, а взгляд – жесткое рентгеновское излучение.
– Я цену себе не набиваю. Она и так высокая. Чао!
Маринка повернулась к нему спиной и была такова. Даже ручкой на прощание не помахала.
– Ушла. – Анисим озадаченно почесал затылок.
– Не хрен ей здесь делать, – скривился Капрон. – Кто она такая, чтобы понты здесь кидать? Кнута из-за нее чуть не опустили.
– Так сами же повелись. Есть в ней что-то.
– Да сам знаю, что есть.
– Так зачем наехал?
– А не надо передо мной варганку крутить. Меня, брат, на понт не возьмешь.
Кнут не заставил себя долго ждать.
– А где Маринка? – с ходу спросил он.
Снегурки с ним не было. В кустах осталась.
– Капрон бочку на нее катнул, – ответил Анисим.
– Чего?
– Понтов слишком много, – отозвался Капрон.
– В натуре, темная какая-то баба! – оживился Кнут. – Мозги заморочила. Может, она ведьма, а?
– Может, и ведьма, – не стал спорить Анисим.
– Так это... эту, как ее... инквизицию... На костре сжечь, короче! А лучше на хор поставить, чего добру пропадать?
Капрон недобро посмотрел на Кнута.
– Хоть пальцем ее тронешь, я тебя сам на хор поставлю! Ты меня понял?
Кнут вмиг утух. Не мог он тянуть против Капрона. Не хватало мощи. А после того, как он выставил на кон свое очко и проиграл, авторитет его и вовсе упал.
* * *
Москва завораживала и охмуряла. Кремль, купола церквей, ГУМ, ЦУМ. Толпы народа. Мужчины, женщины, дети... И хамы...
– Ну чего на проходе встала, дура? – рявкнул на Марину толстобрюхий красноморд и грубо оттолкнул ее плечом.
Вроде бы солидный мужчина. В костюме, при галстуке. А ведет себя как пьяный Вася со скотобойни. Ну да, на ней же платьице старенькое, обувка дешевенькая, волосы простой резинкой сзади перехвачены. Но так разве ж это повод, чтобы толкать ее?
Марина нагнала нахала, схватила его за плечо, дернула на себя.
– Мужчина, вы должны извиниться!
– Да пошла ты! – огрызнулся он.
И ускорил ход. Не извинился. Что ж, сам во всем виноват.
Марина убралась подальше от ЦУМа, нашла тихий спокойный дворик, отыскала в нем укромное место. И вытащила из убогой хозяйственной сумки роскошный кожаный бумажник. Красноморду нужно было всего лишь извиниться. А он дернулся, да так, что ее рука сама оказалась под полой его пиджака. И пальчики сами по себе приклеились к лопатнику. Она не хотела, но так получилось. Вернее, она хотела. И получилось...
Она раскрыла бумажник. А там – Клондайк. Сотенные купюры, пятидесятирублевки, четвертаки... Тысячи полторы, не меньше. Вот это улов!
