– Ерунда какая-то. Ты сам это сейчас сочинил?
– Если бы... Все сходится. Тот Орлик Заболонье княжеством сделал, а я тоже в нашей Заболони не последний человек. И Люба у меня есть, и Лада. И Головатый, будь он проклят... Не зря говорят, что история учит. Не смогла бы ты меня отравить, если бы захотела...
– Но я не хочу.
– Тем более... А с Головатым я разберусь. Но то будет уже другая история... Значит, любишь ты меня. И ненавидишь.
– Ненавижу, – кивнула Лада. – Но больше люблю...
– А Головатого?
– Больше ненавижу.
– Но любишь.
– В чем-то, как-то... Я жила с ним, если ты не знаешь. Он меня у себя прятал, от тебя...
– Не знаю. Но догадывался.
– Все это уже не имеет значения.
– Может быть, – кивнул Тимофей.
Он сам разливал коньяк по рюмкам. И когда бутылка опустела, настоял на том, чтобы Лада разделась. Это требование было вызвано – во-первых – практическими соображениями. Лада могла вести какую-то хитрую игру против него, с тем же Головатым на пару. Под одеждой у нее мог быть спрятан небольшой дамский пистолетик... А во-вторых, он просто-напросто соскучился по ней...
Пистолета у нее не было. А если она и хотела убить его, то выбрала другой путь. Но напрасно Лада старалась довести его плотской своей любовью до физического изнеможения. Не умер он от истощения. Вместе с ней поехал к ней в заболонскую квартиру, еще на пару часов задержался в ней.
Домой он вернулся за полночь. Взлохмаченный, под мухой и уставший. Но живой и здоровый. Не убила его Лада. И не убьет – он уже почти был уверен в том.
Люба не спала, ждала его. Она вышла в холл. Он сидел на диване. Хотел в тишине домашнего уюта перевести дух после бурного времяпрепровождения. Люба встала напротив него, руки уперла в бока.
– С бабой был? – язвительно спросила она и с таким нажимом, что сразу стало ясно, о ком речь.
– Нет, – соврал Тимофей.
– Не валяй дурака. Я все знаю. Баба у тебя! И ты к ней ходишь!
– Откуда ты это можешь знать?
– Оттуда! Женское чутье не обманешь!
– Не обманешь, – криво усмехнулся он. – Оно само тебя обманывает...
– Нет, не обманывает... И отца ты моего убил.
– Началось!
– Нет, это не начало, это конец... Ты ответишь мне за моего отца!
– Что за бред? Ты же сама говорила, что не веришь ментам!
– Им – нет, а ей верю!
– Кому?
– Ирине Викторовне! Ты не можешь ее не знать. Она за отцом присматривала...
– Знаю, экономка его.
– Ты ее к нему приставил.
– Нет, он сам ее выбрал.
– Нет. Она сказала, что ты... Сказала, что ты заставлял ее пичкать его сильнейшими антидепрессантами.
– Вранье.
– Нет, это не вранье! – Люба хищно сузила глаза.
Темная туча на ее бровях пугала своей грозовой реальностью.
– Откуда она взялась? – озадаченно спросил Тимофей. – Ты ее нашла?
– Нет, она сама меня нашла. И все рассказала.
– Менты ее надоумили. Под их скрипку она пела, неужели не ясно.
– Она не врет!
– Пусть она мне это в глаза скажет.
– Не скажет.
– Скажет.
– А я говорю, нет!
Тимофей искал мини-пистолет под одеждой у одной своей жены, а он оказался в кармане халата другой, законной. И она направила ствол прямо на Тимофея. В глазах – безумная решимость.
– Сначала ты сделал моего отца инвалидом. Затем ты зарезал его! – убежденно и с ненавистью к мужу заявила Люба.
– Но это неправда.
Тимофей вспомнил, как Люба предрекала ему несчастье от Лады. Но тогда она ничего не сказала про себя. Да и он не мог подумать, что лихо наскочит на него с ее стороны...
– Правда! – крикнула она.
И громовой выстрел из пистолета послужил восклицательным знаком в конце этой короткой и роковой фразы.
