– Тогда лучше конопляное поле охранять, – хмыкнул киллер.
– А это уж как устроишься.
– На лагерном погосте меня устроят. Мне уже тридцать, до пятидесяти я не дотяну.
– А это уже от тебя зависит. Итак, давай заново: что ты делал четвертого ноября в районе авторынка?
– Что делал, что делал. Стаса ждал, – сокрушенно буркнул наемник. – А тут подходит какая-то морда. Че за дела? Орать начал. А у меня настроение хреновое, ну и железяка под рукой. Натура у меня тонкая, грубостей не люблю.
– А я не люблю, когда мне врут. Тоже руки чесаться начинают. Одного даже задушил ненароком… Шучу, конечно. А Терехина зачем убил? Кто заказал?
– Какого Терехина? О чем ты, начальник?
– Тереха его кличка. Лидер организованной преступной группировки, говоря иначе, бандитский авторитет.
– Не знаю такого! – вскинулся Лагов.
– Да ты не бойся, братва до тебя не доберется. Тебя в особую камеру определят, в особый блок.
– Знаю, куда меня определят, – к смертникам, в одиночку…
– Но это же не значит, что тебе вынесут смертный приговор.
– Если я четвертый труп на себя возьму, тогда точно вынесут. Только не убивал я никакого Терехина. Чем угодно могу поклясться, что не убивал.
– А если хорошо подумать?
– А что тут думать? Не знаю я ничего! Ну хочешь, я сознаюсь? Хочешь, скажу, что убил Терехина. И насчет этих двух с авторынка сознаюсь. Следственный эксперимент будет, я на рынке все как было покажу, а с этим Терехиным лажа выйдет, потому что ничего про него я не знаю. Ничего! Где убили, как…
– Двумя выстрелами в грудь. Два кучных выстрела в грудь – твой почерк.
– Каких выстрела? – скривился Лагов.
– Кучных. Это когда две пули рядом ложатся.
– Ну да, я тоже так стрелял, на рынке. Я вообще не люблю в голову стрелять.
– Воспитание не позволяет? – усмехнулся Потапов.
– Культура, мать ее.
– Приятно иметь дело с культурным человеком. Пока он врать не начинает.
– Да не вру я! Не убивал я Терехина! Даже не знаю такого. Честное слово, начальник, не убивал! Чужое брать на себя не буду!
– Почему чужое? Твой же почерк! И Терехина двумя выстрелами в грудь убил, и Вихрова.
– Это еще кто такой? – взвыл киллер. – Какой еще, к черту, Вихров?
– Тоже бандитский авторитет, только группировка другая. Ну, ты в курсе.
– Чего я в курсе? Не знаю никакого Вихрова!
– А как же почерк?
– Не знаю ничего! Может, кто-то моим почерком эти кренделя рисует, а на меня думаете!
Михаил задумался. Не верил он киллеру, но его предположение заслуживало внимания. В принципе, такое возможно, что убийца Терехина и Вихрова нарочно использовал почерк Лагова, чтобы сбить следствие со следа. Но дело в том, что убийство Степанцева, Куркова и Терехина – звенья одной цепи. Все трое входили в одну банду, и охотиться на них мог один и тот же человек. В то же время Лагов утверждал, что Степанцева и Куркова убил случайно, из-за своей несдержанности. Но верить ему нельзя.
3
– Вид у тебя, Миша, никакой. На ногах еле держишься, – с укором и одобрением одновременно посмотрел на Потапова Мухин.
Такой взгляд мог быть только у начальника, довольного тем, что подчиненный вкалывает по полной программе. А упрек в этом – своего рода поощрение. Дескать, молодец, что можешь работать до упора. Впрочем, обижаться на Мухина бессмысленно. Леонид Сергеевич и сам дневал-ночевал на работе, так что претензий к нему никаких.
– Да нет, нормально все, – усаживаясь за приставной стол в начальственном кабинете, сказал Михаил.
– А чего такой грустный? Сегодня твой день, гору железа наковали. Вымогателей взяли, киллера…
– Вымогателей раскололи, а киллер не колется. Пилипчука на себя взял, Степанцева и Куркова – тоже, а Терехина не берет и от Вихрова открещивается.
– Может, не он это?
– А кто?
– Ну, не знаю…
– Я, конечно, не суеверный, но по этой части одно к одному сходится. Терехина и Куркова сегодня хоронили, и киллера сегодня же взяли. Случайное совпадение?
– Хочешь сказать, что тебя покойные бандиты на киллера навели?
– Да нет, я до такого еще не додумался. Да и знак судьбы для меня – не очень громкий звук. Но все-таки это знак.
– А может, все-таки душа Терехина шалит? – усмехнулся Мухин. – А что? Жену он свою любил, поэтому и направил тебя по ее следу, потому и взял ты вымогателей.
– Я понимаю, время уже позднее, сказки на ум напрашиваются…
– Ну вот, сам начал, а я виноват, – иронично хмыкнул Мухин.
– Я о душах ничего не говорил. Хотя да, на мистику меня потянуло.
– Кстати говоря, Пилипчука выстрелом в голову убили.
– Это потому, что киллер издалека стрелял и жертва боком к нему находилась.
– Издалека, с шестидесяти метров. Для «ТТ» приличное расстояние, тем более с глушителем, а он – точно в голову. Мастер.
– Терехина и Вихрова тоже из «ТТ» убили.
– Причем из одного и того же.
Что верно, то верно. Напрасно Михаил пытался найти брошенное оружие в ручье возле Дома спорта. Не стал киллер избавляться от него, с собой унес. И после того как Вихрова убил, тоже не стал избавляться от орудия преступления.
– А я о чем? Я Лагова с поличным взял, ствол у него под курткой был. И тогда он от оружия не избавлялся, и сейчас.
– Тогда надо ждать результата баллистической экспертизы. Если тот ствол, тогда и думать нечего.
– А если разные стволы? Тогда что, невиновен?
– Никто не говорит, что он невиновен.
– А размер ноги? Во всех трех случаях убийца оставил след от обуви. И везде сорок третий размер.
– Что ж, чем больше плюсов в копилке, тем лучше. Квартиру на Садовой обыскивают, может, там что-нибудь найдут.
В это время на столе у Мухина зазвонил телефон.
– Да… Ну, спасибо, товарищ полковник! Вот помогли так помогли!.. Ну, пусть у вас до утра побудет. Завтра заберем. Спасибо еще раз!
Мухин положил трубку и ликующе посмотрел на Потапова:
– Второго взяли. Станислав Григорьевич Кувшинский, шестьдесят шестого года рождения. Его в ИВС Первомайского района отправили, завтра к нам переправят. Сам за ним съездишь.
– Может, прямо сейчас? – задумался Михаил.
Никуда не хотелось ехать. Завалиться бы спать в своем кабинете, а там хоть трава не расти. Но железо нужно ковать, пока оно горячо.
