– Значит, это младший сын. Тогда старший должен быть. Паша его зовут.
– Нет, Илья у Аникеевых единственным сыном был. Я вам по секрету скажу: когда Люба вторым ходила, у нее… Ну, не удержала плод, так иногда бывает.
– Бывает, бывает… Значит, сын у них Илья, и никакого Пашу вы не знаете?
– Ну, Паш я много знаю, но у Аникеевых, я вам точно скажу, Илья был.
– Значит, соврал.
– Кто соврал?
– Да так, это я о своем…
Михаил задал еще несколько вопросов и на этом закончил разговор. Он вышел на улицу и услышал не дружный, но довольно-таки громкий смех. Кинолог натягивал повод, на котором держал овчарку. Все бы ничего, но собака бросалась на Первушина. Нет, загрызть его не пыталась, но рычала, старалась дотянуться до него лапами. А оперативники из Промышленного ОВД и Кормильцев смеялись, наблюдая за этой сценой.
– И совсем не смешно! – возмущался Первушин.
Язык у него заплетался, сам он едва держался на ногах.
– Первушин, твою мать! Ты что, пьяный? – возмущенно протянул подоспевший Ипатов.
– Не надо трогать мою мать! – насупился парень.
– Ну, извини, если обидел. Давай в машину, домой тебя отвезу.
Начальник Первушина посадил его в свою «десятку» и уехал. Можно сказать, удачно воспользовался моментом. А может, решил, что работа закончена. Знал бы он, какую информацию откопал Михаил… Впрочем, не факт, что эта ниточка размотает весь клубок.
– Чего твой Мухтар на людей бросается? – спросил он у кинолога.
– Так вы же сами видели, пьяный он, – оправдываясь, сказал розовощекий от мороза парень. – Не любит она пьяных.
– А след взяла?
– Да, но потеряла…
– Где?
– Мы на дорогу вышли, люди там, остановка троллейбусная…
– Он что, на троллейбусе уехал?
– Киллер-то? Может, и на троллейбусе, – пожал плечами Кормильцев. – А чего? Винтовки у него нет. А то, что грязный мог быть, так работяга с завода возвращается, что здесь такого…
– Грязный?
– Ну да, там же пыль на чердаке, мусор строительный…
– Значит, надо кондукторов опросить, кто видел грязного человека.
– Так, может, он и не грязный был. Может, аккуратно все сделал.
– Да нет, нереально это, – покачал головой Греков. – Если хотя бы приметы какие – ну, рост, габариты…
– Будут вам приметы. Надеюсь, что верные.
Михаил вернулся к сестрам-близнецам. Правда, ему пришлось немного подождать, пока с ними беседовал следователь. Зато он получил информацию, которая на многое открыла глаза.
Но на этом рабочий день не закончился. В тот же вечер, на ночь глядя, он поставил Климуку задачу – собрать все возможные сведения о семье Аникеевых. Его интересовало все, вплоть до девичьей фамилии Любови Степановны.
Глава 9
За окном было светло, но в комнате – потемки, непроницаемые шторы плотно сдвинуты. А время – начало первого пополудни. Кровать широкая, мягкая, под одеялом так уютно, но надо вставать.
Михаил потянулся, размял шею, направился в душ. Неспокойная выдалась ночь. Архаровцы резню между собой устроили, власть делили. Сама обстановка потребовала оперативного вмешательства, да и у Мухина имелся план, как свести под корень бригаду покойного Архара. Всю ночь шли задержания, побегать пришлось, даже пострелять. Но ничего, пуля миловала, мимо прошла…
На кухне хозяйничала Зинаида Олеговна, запах – слюнками захлебнуться можно. Суп с фрикадельками, кролик в сметанном соусе… И Мила здесь, ей вовсе не зазорно сервировать стол в обеденной зоне. Серебро, фарфор – все так изысканно и богато, что на душе кошки скребут. Не нравилось Михаилу все это, не его жизнь. Ему бы лучше сейчас с ребятами в дешевом кафе посидеть, пусть даже им подали бы дрянной общепитовский борщ.
– Балуешь ты меня, Мила, – усаживаясь за стол, сказал он. – Если бы не ты, я бы сейчас вовсю работал, а так обед у меня по расписанию. И какой обед!
– На износ работать вредно, – мягко улыбнулась она.
– Знаю.
– Тогда твое возмущение не засчитывается.
– Это не возмущение, это констатация факта.
– Хорошего факта или плохого?
– Хорошего. Если бы не ты, у себя в кабинете остался ночевать. А так – приехал к тебе, потому что соскучился.
– Приехал и уехал… Когда тебя ждать?
– Не знаю. С архаровцами проблемы, и убийцу Архара пока не нашли. И убийцу – его и твоего мужа. Ну, и Барабаса с Черепом. Сдается мне, их всех один человек порешил.
– Надеюсь, я здесь ни при чем? – с улыбкой, но и с внутренним напряжением посмотрела на него Мила.
– Если честно, я тебя подозревал. Тебе выгодно было избавиться от мужа – это раз. Потому что он виновен в том, что твой отец стал инвалидом. И Архар виновен, и Барабас, и Череп. И в том, что в твоего отца стреляли, они виновны, и в том, что людей убили. Ты, наверное, даже не знаешь людей, которых пытали бандиты в лесу. Он – Виктор Ильич Аникеев, она – Любовь Степановна… Не знаешь?
– Нет, – покачала головой Мила.
Михаил мог ей верить. Ее родители не могли работать с Аникеевым на одном предприятии, она сама не училась в школе с Ильей Аникеевым – нигде она не могла пересечься с этими людьми. Климук проделал большую работу, да и сам Потапов навел кое-какие справки.
– И их сына ты не знаешь.
Он достал из кармана свернутый вчетверо лист бумаги, где был изображен субъективный портрет Ильи Аникеева.
– Это что, фоторобот?
– Угадала.
– Но я не знаю ни одного человека, который был бы похож на него.
– Не знаешь, – кивнул Михаил. – Поэтому и выпадаешь из числа подозреваемых. Чему я очень рад…
– Все-таки я была в их числе. Я знала, что была…
– Все это в прошлом.
– Но ты же останешься в будущем?
– Поверь, я очень этого хочу.
– Я тоже… Да, ты так и не сказал, кого подозреваешь.
– Пока я могу точно сказать только одно: ты в число этих людей не входишь.
После обеда Михаил на своей «девятке» отправился в троллейбусное депо – там его должны были ждать Кормильцев и Первушин.
Работу с кондукторами троллейбусов предполагалось начать еще три дня назад, но Михаил изменил свое мнение. Сначала нужно было тщательно подготовиться к этому процессу, и он сделал все, что было в его силах. Возможно, этого хватит, чтобы поставить точку в истории с убийством авторитетов.
Оперативников Потапов нашел в кафе, что находилось рядом с контрольно-пропускным пунктом депо. Они уже покончили с борщом, расправились со шницелем и теперь допивали пиво. Михаил присоединился к ним, заказав у небритого бармена кружку «Жигулевского».
