– Долго вы, Михаил Яковлевич, – заметил Кормильцев.
Он мог бы обратиться к Михаилу и на «ты», если бы не Первушин. При посторонних по неписаным правилам требовалось соблюдать субординацию.
– Снегу навалило, дороги занесло…
– Печально. А мы тут с Ильей с одной кондукторшей познакомились. Очень даже ничего себе. И общительная.
– Замужем?
– Ну, есть немного.
– Я так понял, ты и это «немного» собираешься разбавить?
– Все может быть…
– Тогда чего ждешь? Давай вперед.
– Приятное нужно совмещать с полезным… Вы обещали приметы киллера.
– Будут приметы. Ты пока со своей замужней просто поговори – может, кто-то грязный в троллейбус заходил? Ну, не мне тебя учить.
– Так мы спрашивали, не было ничего такого. И не факт, что киллер в грязи был. Приметы нужны.
– Тогда расскажи ей о планах на вечер. А мы с Ильей посидим тут, о жизни поговорим. Мы же замужними женщинами не интересуемся, да, Илья?
– Ну, если вы настаиваете…
Семен понял, что выпроваживают его не зря, хотя вряд ли догадывался об истинных причинах, по которым Потапов хотел поговорить с Первушиным наедине.
– Ты мне, Илья, одно скажи: зачем тебе все это? – спросил Михаил, когда Кормильцев оставил их.
– Что – это?
– Ну, уголовный розыск ведь не занимается делом Архарова, а ты с нами работу ведешь…
– А думаете, мне нравится всякую мелочовку каждый день перелопачивать? Нет, мне убийства интересно раскрывать. Потом, депо в нашем районе – кому, как не нашим, помогать? А я что-то не так делаю? – настороженно спросил Первушин.
– Нет, все так… Мне нравится твое рвение. Все правильно: хочешь быть серьезным человеком – занимайся серьезными делами. Тем более что и повод есть, и помощь ваша нужна. Ты и на убийство Терехина выезжал…
– Выезжал.
– Точнее, мимо проходил. У тебя отгул в тот день был.
– Ну, был. А что?
– А на убийство Барабаса не выезжал. У тебя отпуск по семейным обстоятельствам был.
– Ну, был, – Первушин сглотнул слюну, чтобы смочить разом пересохшее горло. Похоже, от волнения он забыл, что в его кружке еще осталось пиво. – Бабушка заболела, ей моя помощь нужна была.
– Далеко бабушка живет?
– Не очень… Она мне как родная мать была.
– А с родной матерью что?
– Да нормально все с моей матерью, – окончательно занервничал Илья.
– Это хорошо, когда с матерью все нормально. Кстати, по Черепу ты хорошо поработал – нашел ребят, которые его избили.
– Если бы только избили, – Первушин исподлобья глянул на Потапова.
– Ну да, арматуриной голову проломили… Слушай, спросить у тебя хотел: а как ты узнал, что именно арматуриной голову проломили?
– Узнал? Нет, я просто предположил…
– И не ошибся. Хорошая у тебя интуиция.
– А к чему весь этот разговор?
– Да вот думаю, что зря ты на место убийства Архарова приехал. В состоянии алкогольного опьянения.
– Ну, вы же не из аттестационной комиссии, – смутился парень.
– Нет, конечно. Со всяким бывает. Только вот собака на тебя бросилась.
– Так она пьяных не любит.
– Да, есть такое дело. Переборщил ты немного.
– Так я и не отрицаю…
– Может, на радостях надрался?
– На каких радостях?
– Ну, последнего из могикан завалили. Сначала Тереха, потом Барабас, Череп, Архар, наконец. Целая эпоха ушла вслед за этими ребятами. Эпоха бандитского беспредела… Помнишь, как Тереха на тебя наехал? Ну, возле авторынка. Не понравилось ему, что ты волком на него смотрел.
– Вы и это помните?
– Да вот, воспоминания вдруг нахлынули.
– Это я вам тогда подражал.
– В смысле?
– Вы Михаил Пота… извините, Яковлевич, такой крутой, Тереха перед вами стелился… И мне захотелось крутым быть.
– Но я же волком на него не смотрел.
– Правильно, зачем вам волком на него смотреть? У вас авторитет, бандиты вас знают и боятся. Знают, что шутить с вами не стоит. И если бы вы тогда на Тереху волком посмотрели, он бы вам ничего не сказал.
– Да, в чем-то ты прав, парень. С бандитами общаться надо – год, два, три… И разговоры с ними вести не только по душам…
– Я знаю, вы Черепа посадили.
– Не я, а суд его посадил.
– Если бы не вы, никакой суд бы с ним не справился.
– Работа у меня такая. И у тебя тоже.
– Хотел бы я с вами служить.
– Не будет скоро РУБОПа.
– Все равно что-то останется.
– Останется… Это хорошо, что ты ненавидишь бандитов. Без классовой ненависти в нашем ремесле делать нечего.
– Есть у меня классовая ненависть.
– Да я это уже понял, Илья… Кстати, ты куртку зашил?
– Какую куртку?
– Ну, помнишь убийство Черепа? Ты паренька на признание крутил в беседке, рукав у тебя на куртке порван был.
– Да, было дело.
– И ботинки в грязи… Под лед провалился?
– Под какой лед?
– Ну, лужица небольшая, грязь там, а не вода. Рыже-бурая такая грязь… Ну да ладно, грязь можно смыть, а куртку зашить. Я так понимаю, бабушка у тебя в деревне живет; к ней, чтобы куртку зашить, не наездишься.
– Да у меня вообще-то руки из плеч растут.
– Да, рука у тебя твердая, не вопрос… Хотел тебя насчет мамы твоей спросить. Начал, да не продолжил. Да, и насчет отца.
Михаил взял паузу, ожидая реакции собеседника.
– Нет у меня родителей, – раздраженно посмотрел на него Илья.
– Да, но твоя фамилия Аникеев…
– Моя фамилия – Первушин! – побледнел парень.
– Первушина – это девичья фамилия твоей бабушки, Татьяны Ивановны… Даже не матери, а бабушки, чтобы собаку поглубже зарыть.
– Какую собаку?! – вспылил лейтенант.
– Извини, Илья, я совсем не хотел тебя обидеть, – серьезно, даже без скрытой насмешки посмотрел на него Михаил. – Извини, если затронул твои чувства. Не подумал, что твоих родителей зарыли.
– Не зарыли, а похоронили.
– Сначала зарыли… Я знаю, что произошло в сентябре девяносто третьего года. Знаю, кто пытал и убивал твоих родителей.
– Кто? – не на шутку разволновался парень.
– Ты тоже это знаешь. Тереха, Барабас, Череп и Архар.
