– Слышь, мужик, а ты чего наших телок дернул? – грубо спросил Чабан.
– Я не понял, эт чо, наезд? – удивленно и совсем без страха спросил мужик.
– А ты чо, блатной?
– Может, и блатной!.. Ты кто такой?
Или мужик реально ничего не боялся, или он был настолько пьян, что страх потерял.
– От Мохнатого мы, понял!
– От какого Мохнатого?
– Из Народовольска!
– Понятно, что не из Муходрючинска. Хотя… Это случайно не тот Мохнатый, которого зимой опустили?
– Чего?! – взвыл Чабан.
– Ну, я не знаю, может, это другой Мохнатый, – задумался мужик.
– Какой другой?
– Ну, тот назвался Мохнатым. А фамилия у него не Мохнатый. Барыкин у него фамилия была. Или Барыгин…
– Может, Бавыкин? – вспомнил фамилию своего босса Марат.
– Ну да, Бавыкин! Он в блат-хате сидел, с лохмачами…
– Когда?
– В декабре этого года…
– Какой декабрь этого года? Декабрь в этом году только будет! Ты чо, баран, в натуре? – заорал на мужика Чабан.
– Да погоди ты! – осадил его Марат.
– Ну да, в декабре девяносто пятого… Может, я что-то не то говорю? – начал трезветь хозяин базы.
– Ну если начал, то говори. Ты откуда знаешь, что там, в пресс-хате, было?
– Ну, я надзирателем служил. Как раз увольнялся. Уже тогда здесь базу строил, своими руками. Озеро вот в порядок приводил…
– Да плевал я в твое озеро! Кого там на пресс-хате опустили?
– Ну, Бавыкина этого… Я как раз на смене был, слышал, как он там орал…
– Если слышал, почему не остановил?
– Команда была не мешать.
– Чья команда?
– Ну, опера наши тюремные…
– Значит, это менты все устроили?
– Так это ваш Мохнатый? – разволновался мужик.
Похоже, он понял, что попал под раздачу. Конкретно попал.
– Ты мог остановить лохмачей, но ты их не остановил, – Марат хищно сузил глаза.
– Слышь, парень, ты, это, не так все понял!
Мужик окончательно протрезвел. Он вскочил с дивана, но Марат шагнул к нему, и тот пугливо вжался в угол комнаты. Его трясло от страха. И проститутки с ужасом смотрели на Марата. Они-то знали, с кем имеют дело.
– Я все так понял. Ты нашего босса обидел. И ты должен за это ответить!
Марат вытащил из-за пояса ствол, передернул затвор. Пистолет у него на законном основании, как у сотрудника частного охранного предприятия. Ствол этот зарегистрирован, проведен через пулегильзотеку, и убивать из него нельзя, если не хочешь оказаться за решеткой. Но ведь труп можно вывезти в лес и там закопать. Или в озере утопить. Тогда никаких следов.
– Ну ты, чудак-человек! – задергался мужик. – Ты за кого спросить хочешь?
– Чего? – скривился Марат.
– Если вашего Мохнатого опустили, значит, это кому-то было нужно!
Марат ударил мужика рукоятью пистолета в челюсть, наотмашь. Тот рухнул на колени, упал на руку, головой стукнулся о боковину дивана. Но сознания не потерял и в полный рост не растянулся. Сплюнул кровь и в отчаянии посмотрел на Марата, словно пытаясь его вразумить.
– Он же… А ты за него подписываешься!
Марат ударил его ногой в живот, но уже без прежней уверенности в том, что надо поступать именно так. Чабан подал мужику руку, помог ему встать и вместе с ним сел за стол. Похоже, он всерьез поверил, что Мохнатого причислили к лику презренных.
…Ревякин заскочил к Богдану на минутку, но, судя по выражению его лица, разговор мог затянуться и на час.
– Дом на базе отдыха вчера сожгли, – чуть ли не с ходу сообщил он. – На Оленьем озере.
– Да, была сводка, – кивнул Городовой. – Может, коммунисты протестуют?
– При чем здесь коммунисты? – непонимающе глянул на него Илья.
– Ну, Зюганова вроде бы прокатили, Ельцин опять будет…
Вчера в стране проходили выборы, второй тур. «Голосуй или проиграешь!» Понятно, за кого надо было голосовать… Но лучше было бы проиграть, чем Ельцина на второй срок. Снова все в Семью, все для Семьи, ничего мимо Семьи… Стыд и позор, богатейшая страна – и стоит на коленях перед Западом, вымаливая подачки в виде кредитов. Чтобы Семья была довольна. Ну и чтобы народу было о чем поговорить… Уж лучше коммунистов во власть, чем эту шайку-лейку. Страшно представить, что ждет Россию впереди.
– Нормально, – усмехнулся Ревякин. – Через четыре года снова выберут. И зарплату за четыре года всю выплатят. Красота.
Зарплату не платили месяцами; был период, когда ее не видели полгода. Как хочешь, так и живи. Перед выборами выплатили все. Разумеется, без учета дикой инфляции. Как говорится, ни в чем себе не отказывай…
– Но я не об этом… Знаешь, кто этой базой заведовал? Николай Пестряков, бывший контролер следственного изолятора. Он за той пресс-хатой смотрел, где Мохнатого опустили.
– И что?
– А то, что в эти выходные на базе братва отдыхала. Купались, рыбу ловили, в сауне с проститутками парились. Место, скажу тебе, хорошее, но далековато, да и мало кто знал про него, поэтому особым спросом оно не пользовалось. Там, кроме бандитов, одна семья отдыхала, она съехала еще до того, как все случилось. Мы нашли этих людей, они видели парней.
– А их самих вычислили?
– Да нет, журнал учета сгорел. А семья тетрадь после себя оставила, с конспектом. Парень в институте учится, ну и забыл. В общем, по конспекту вычислили. Короче говоря, братва на базе отдыхала, с проститутками в сауне парилась. Так вот, в сгоревшем доме обнаружены два обгорелых женских тела. И мужской труп. Предположительно прапорщика Пестрякова… Вот я и думаю, а не Мохнатого ли это бандиты были?
– И что, если Мохнатого?
– Не понимаешь?.. Что, если Пестряков разболтал им, что с Мохнатым было?
– И они его за это грохнули?
– А вдруг?
– Кто же за него мстить будет?
– А если не все так просто? Если братва позор Мохнатого восприняла как свой личный?
– У Мохнатого в банде блатная романтика процветает.
– Может, уже не процветает… Я, конечно, не уверен, что все так и было. Может, братва проституток с Пестряковым не поделила, может, еще что… Я этих ребят, конечно, буду искать; найду ли, нет ли… Но уже пора делать хотя бы промежуточные выводы. Что, если все-таки произошла утечка? Вдруг братва уже в курсе, что Мохнатого обидели? Что с ним будет, неясно. Может, за штат выведут, может, еще что. Но дело не в нем, дело в тебе. Ты за всем этим стоял. Как бы Мохнатый не подумал, что через тебя информация ушла. Как бы не отомстил. Ты же знаешь, он такой, что с катушек сорваться может.
