В Сибири, которую старообрядцы исходили вдоль и поперёк, обжили и освоили, отыскивая Звёздную Рану!
Немец! Штандартенфюрер СС — вот кто сейчас бы мог прояснить загадку!
В горячих буднях популярности и успеха Сергей Опарин слегка подзабыл об исчезнувшем по пути из Костромы в Москву Адольфе фон Шнакенбурге, точнее, подспудно помнил, но более не интересовался его судьбой и полагал, что старик давно нашёлся и благополучно уехал в фатерлянд. И вот когда в журналиста полетели камни бывших соратников и наступило время подвести итоги, и когда в руки попали архивные документы по группе «Абендвайс», он будто достал из запасников бывшего штандартенфюрера и принялся срочно выяснять, где он и что с ним. А сделать это оказалось непросто: фирмы «Открытая Россия» больше не существовало, бывшие сотрудники её организовали какую-то международную холдинговую компанию (связи-то были) и полностью отстранились от открытия России перед иностранцами, которые теперь адаптировались самостоятельно. С горем пополам удалось найти концы через МВД, в чьей системе был специальный отдел по розыску без вести пропавших либо скрывающихся от выдворения иностранных граждан. Там очень спокойно объяснили, что фон Шнакенбурга так и не нашли и теперь уже не ведут активного поиска, ибо минуло три года, а возраст у него был преклонный, и что ищут других, более молодых и не так давно потерявшихся на просторах России.
Их понять было можно: только на Дальнем Востоке бегало до полумиллиона незаконных китайцев, это не считая вьетнамцев и негров…
У журналиста сразу же возникло подозрение, что бывший штандартенфюрер отправился искать свою экспедицию, точнее, следы её, или сам решил разведать, что это за квадрат 1441. Он-то знал, где находится Звёздная Рана! Тут не могли помочь ни бескорыстные архивные тётушки, ни старые связи в органах; первые обещали порыться в бумагах, но не гарантировали результат, а сотрудники ФСБ, помогавшие ему доставать информацию, вели себя как-то странно, так что складывалось впечатление, будто знают и молчат или просто вымогают взятку.
С тётушками Опарин был повязан общей тайной — помогал ксерокопировать документы, определённые «бумажными жучками» к уничтожению, потому они старались изо всех сил и, наконец, сказали, что есть место, где можно узнать об этом квадрате, только в тот архив даже у них нет допуска и вообще его вроде бы не существует. Зато они нашли способ, как окольным путём выяснить месторасположение его — методом идентификации исторического интереса к определённой территории в Сибири. В общем, провести специальные исследования, на которые потребуется значительное время, поскольку интерес к Зауралью проявлялся с незапамятных времён и ко многим его районам.
— Милые, родные! — умолял он. — Найдите! Это же Звёздная Рана! Это Беловодье! И я вас всех возьму с собой!
Последняя фраза у него вырвалась непроизвольно и слегка насторожила тётушек.
— Куда же нас возьмёшь? — спросили они. — И зачем?
— В страну счастья! — он попытался свести оговорку на шутку. — Квадрат 1441 — это страна счастья!
Уезжая в Москву, Сергей Опарин видел перед собой такие горизонты, что от обновления захватывало дух и хотелось оставить всё, тяготившее его, в той, уходящей жизни. Семья, таким образом, жена и двенадцатилетняя дочь, осталась в Костроме и, хотя не был оформлен развод, связи с ней практически прервались. Он, как всякий провинциал, с боем покоривший столицу, высматривал достойную себе партию — только исполнилось сорок лет и первая седина подбила бороду. А возможностей было достаточно: официальные праздники в узком кругу, презентации и посольские приёмы, куда приглашалась демократически настроенная журналистская элита, выглядели как ярмарки невест, популярность и статус диссидента открывали чуть ли не все двери. Однако при этих соблазнах в нём оставалась крестьянская закваска — чувство разборчивости и природная интуиция. Вариантов было достаточно, но в последний момент, когда очарованный разум уже толкал его к действию, в нём что-то внутренне противилось — ком в горле становился. В свой звёздный час выбора сделать не успел, а когда хлестанулся мордой об лавку и ощутил горечь похмелья, стало не до выбора, но появилась мысль наладить отношения с женой. Сначала он написал письмо дочери, вернее, сказку про то, что на земле существуют звёздные раны, которые болят точно так же, как и у людей, потом ещё одно отправил жене, но ни одного ответа не получил. Скорее всего, это и подвигло его съездить на родину, где он не бывал с девяносто первого.
И лишь в Костроме, распахнув дверь бывшей своей квартиры, узнал, что его жена вышла замуж ещё полтора года назад и живёт у нового мужа, а здесь осталась дочь, которой исполнилось шестнадцать и которая стала вполне самостоятельным человеком: не таращила восхищённые глаза и не верила в сказки о звёздных ранах…
— Конечно, ты можешь остановиться у меня, — теперь она смотрела в сторону, не желая обнаружить чувств. — Только вечером ко мне придут друзья и мы будем заниматься шейпингом.
— Ничего, я люблю музыку, — сказал он и уловил в своём голосе заискивающий тон. — Я покатаюсь по городу. Хочешь со мной? У меня новая машина, «Фольксваген»…
— Мне сейчас некогда, — был ответ. — Ты покатайся один.
— Я всё равно возьму тебя с собой! — повторил Сергей.
— Отец, я же сказала, занята!
Она не говорила ему — папа…
— Возьму тебя в страну счастья, — уточнил он.
— Москва — это ещё не страна счастья, — глубокомысленно заявила дочь.
— Я возьму тебя в Звёздную Рану!
Она взглянула на отца, как на сумасшедшего…
Сергей докатился до первого магазина, купил водки и, напившись, переночевал в машине. А наутро вспомнил о старообрядческих деревнях, о сельских фронтовиках, которые тоже повлияли на его судьбу, и, обрадовавшись, что есть ещё на свете люди, кому он дорог, поехал по тому же кругу, что и с бывшим штандартенфюрером СС. И как не хотелось выглядеть несчастным, страдальцем перед ними! Да, век коммуникаций уже проник и в глубинку, и здесь знали о нём почти всё, ибо он действительно оказался не безразличным для стариков. Опять встречали как мученика, жалели, ободряли, словно у них ничего особенного не случилось и никогда случиться не могло. Древнее, потрясающее спокойствие видел он на сильно постаревших лицах, когда оставшиеся в живых тихо повествовали журналисту о том, кто и как умирал, кого и как «хороняли».
Оказывается, снайпера продержали пять дней, так и не нашли ни досок, ни кто бы сделал гроб, закопали словно «бесерменина», завернув в дерюжку…
Из десятка фронтовиков, к кому Сергей Опарин привозил немца за истиной, осталось всего трое, и те дышали на ладан. Ждали, когда сойдёт снег и поднимется хоть какая-нибудь трава, а пока доедали комбикорм, разбалтывая его в горячей воде, и жаловались лишь на то, что отрезали свет и нельзя теперь смотреть телевизор — сериалы о счастливой иноземной жизни…
— Потерпите, не умирайте, — просил он. — Я найду Беловодье и всех вас возьму с собой!
