* * *
Трофиму доводилось бывать в «Индии» – в хате, где обитают самые крутые в тюрьме авторитеты. Но это было давно. С тех пор все изменилось. Просторное помещение больше походило на палату в приличном санатории, нежели на тюремную камеру. Свежие обои, мягкая мебель, холодильник, телевизор с видео. И сидельцев всего трое – законник Бушмен, с ним воровские авторитеты примерно одного ранга с Трофимом.
– Ну, здорово, братишка!
Под настороженные взгляды жуликов законник поднялся, подошел к Трофиму, широко улыбнулся и крепко пожал ему руку.
Трофим давно ждал этой встречи. Он слышал про вора в законе Бушмена, но не думал, что под этой кликухой скрывается его старый приятель Башмак, с которым он парился на киче под присмотром Витого. Давно это было, с тех пор за ненадобностью сгорело много бумажных календарей. Трофима подняли до положенца, а Башмак взлетел еще выше – до самой воровской короны достал. Он очень изменился – огрубел, заматерел, взгляд мягкий, но это лишь видимость, в любой момент он может выпустить шипы.
– Давай к столу, братан! Чифирь гонять будем… Помнишь, как ты чифирь делал? Славный был чифирь. Я тогда сразу понял, что к нам правильный арестант заехал, даже сухой спирт в хабаре был, да, Трофим?
– И сейчас есть, – кивнул он. – Только хабар на хате, а меня к вам с кондея привели…
– Поговорить с тобой хотел, потому и привели. Посмотреть на тебя хочу, за жизнь перетереть, да…
Бушмен улыбался как человек, облеченный большой властью и гордящийся этим. А так оно и было, иначе бы он не смог выдернуть Трофима из карцера. На время вытащил оттуда, для разговора.
– Поговорим.
Трофим не пытался перещеголять его по важности своего вида, но держался независимо.
– Сколько ж мы с тобой не виделись? – у самого себя спросил вор. – Лет десять уже или больше?..
– Давно не виделись, – сказал Трофим.
– Давно… Витой знаешь где?
– Ушел Витой. Тубик сожрал…
– Знаешь. Наш ты человек, потому и знаешь… Говорят, на мордовской зоне смотрящим был?
– Был. А говорит кто?
– Солонец. Мы с ним как-то пересекались… Короновать тебя должны были. А у тебя звонок, да?
– Воздуха вольного дохнуть захотелось.
– Дохнул?
– Ага, и обратно. Понял, что домой пора, лопатник дернул и сюда. На Владимирский централ пойду, там сам знаешь, какие люди…
– Был я там. И про тебя слыхал. Нормально ты там себя поставил… Да и здесь уже отметился. Что ты там с кумом не поделил?
– Да баклана одного по стенке размазал. А он меня под пресс…
Камеру, в которую он попал по воле кума, трудно было назвать пресс-хатой в полном смысле этого слова, но тем не менее его бросили туда для того, чтобы проверить на прочность.
– Менты без подлянок не могут. На то они и менты. Но на то и вор, чтобы беспредельщиков жизни учить. Жлоб всех уже здесь достал, а ты его на правилку поставил. Честь тебе, брат, и хвала за это… Конкретно ты его пером исписал, с больнички малява пришла, Жлоб, говорят, чуть ласты не склеил…
– Это его проблемы.
– Проблемы его, а срок тебе навесят…
– Так мой же срок, не чужой. Свой срок тянуть не западло…
– Что да, то да… Так, говоришь, лопатник дернул, потому и закрыли тебя, да?
– Потому и закрыли.
– А я слышал, что ты в своем Чернопольске Лешку Мигунка под собой держал.
– Если точней, на ноги ему помог встать. А там он уже сам… Правильный пацан, по нашим законам живет… – скрепя сердце похвалил своего врага Трофим.
– Да я Лешку знаю, мы с ним на Куйбышевской пересылке пересекались. Правильный пацан, в натуре… Он мне маляву на тебя отписал.
Трофим затаил дыхание. Лешка мог такого написать…
– Пишет, что ты честный вор, законы наши свято соблюдаешь. И в тюрьму ты ушел чисто за короной…
– Ну, не чисто за короной, – облегченно вздохнул Трофим. – Время мое вышло, потому я здесь. Но если люди окажут доверие, то я всегда рад…
– Окажут тебе доверие, брат. Если таким босякам, как ты, доверие не оказывать, на ком тогда наш воровской закон держаться будет… Да, еще Мигунок лавье на общак засылает, – одобрительно улыбнулся Бушмен. – Чисто за тебя, но грев на всю честную братву…
– А как по-другому?
– Вот-вот. Я думал тебя здесь, в «Индии» оставить, но здесь ты подо мной будешь, а это не та маза, которая тебе нужна. На хату тебя поставим, за хатой смотреть будешь. А там на этап и на Владимир, я маляву отпишу, тебя правильно встретят… Да, гонца с мазелом встретим сами, на твой общак лавья зашлем… Лешка пацан правильный, не зря весь город на понятиях держит…
– Он мне про тебя рассказывал. Только я не понял, про какого он Бушмена говорит… Почему Бушмен?
– А перекрестили, когда короновали, сам так захотел. А ты что-то поперек имеешь? – нахмурился вор.
– Да нет, твое право…
– Мое. И закрыли тему…
Трофим пожалел, что вообще завел этот разговор. Видно, законнику не нравилось его прежнее погоняло, потому он слегка изменил его. Был Башмак, стал Бушменом… Действительно, закрывать надо тему, а не развивать ее. Как бы Башмак еще больше не обиделся, если Трофим напомнит ему, кто такие бушмены. Племя есть такое в Африке, типа папуасов…
Бушмен успокоился, прогнал по кругу бак с чифирем, а затем Трофима отправили обратно в карцер.
* * *
Двести восемнадцатая камера была самой большой в тюрьме и самой многолюдной. Ни единого свободного места. Но его это ничуть не смущало.
– Здорово, братва! Я – Трофим! – с порога заявил он.
На этот раз никто не посмел вякнуть против него. Смотрящий по камере, рослый жилистый парень с большим родимым пятном на щеке, молча поднялся со своего шконаря, прогнал своего соседа и занял его место. Дождался, когда Трофим бросит на освободившуюся шконку свой матрац и сумку, назвался и без возражений передал ему общак, с которого кормилась братва этой хаты.
Местный казначей пересчитал деньги, отчитался перед новым паханом.
– Не густо, – Трофим вопросительно глянул на бывшего смотрящего. – А хата большая…
– Так это, зверья много, у них там свои расклады… – понурым движением плеча тот показал на кавказцев, скучковавшихся на дальней окраине стола.
Крепкие на вид джигиты, числом пять. Никто из них не входил в блатную масть, но, видимо, это их ничуть не смущало. Похоже, у них был свой блаткомитет.
Трофим мог бы наехать на бывшего смотрящего, спросить с него за беспредел, который творился в хате. Но это было все равно что крикнуть «гоп» перед самым прыжком. Сначала нужно было поставить в стойло кавказцев…
