– Какая квартира, о чем ты?
Алексей нутром чувствовал, что нужно уходить отсюда. Он уже поднимался из-за стола, когда в зал вошел Трофим. Грозный и неотвратимый, как танковый клин на Курской дуге. Он сразу нащупал взглядом их столик, ощетинившись фугасным взглядом, двинулся к ним.
На Калерию он не смотрел. Все внимание на Алексея. Глаза как две амбразуры с орудующими в них огнеметами. Но глаза на виду, а нож в рукаве. Возможно, тот самый нож, которым он когда-то, на страх своим и чужим вспорол горло авторитетному Делапуту. Сейчас он мог проделать то же самое и с Алексеем. И никто ему не помешает – охраны не было ни с той, ни с другой стороны…
– Ты нарочно это сделал, гад? – хлестко спросил Трофим.
Алексею совсем стало нехорошо. Вор назвал его гадом, а это само по себе смертный приговор. Гадов по лагерным понятиям убивают, а никаких других законов Трофим не признавал. И он мог убить Алексея прямо здесь, в ресторане…
– Я не знал, что Калерия – твоя подруга, – стараясь не выдать своего страха, как мог спокойно сказал Алексей.
– И про Кристину ты тоже ничего не знал?
От Трофима исходили тяжелые волны подавляющей энергетики, они накрывали Калерию, отчего она дрожала как осиновый лист. Сжалась в комок и с ужасом взирала на него. У нее и в мыслях не возникло спросить у него, кто такая Кристина.
– А-а, знал… Но я думал, она тебе не нужна… Да и не нужна она тебе, когда у тебя такая красавица…
– Ты хоть понимаешь, что кругом передо мной виноват?
– Э-э, а что я такого сделал?.. Я грев на зону тебе гнал, а ты наезжаешь…
– Грев не ты, грев на зону Викент слал.
– Так он же тебя и подставил, ты же знаешь.
– Я знаю, что это ты меня сдал…
– Да нет, Викент это… Я же пробивал, он и терпилу нашел, и свидетелей…
Алексей не считал себя виновным в этой истории. Он же вытащил Трофима из КПЗ после того, как он обокрал терпилу на рынке. Это же «плюс». А то, что потом он уговорил этого же терпилу вновь написать заявление, а свидетелей – повторить свои показания, – так не по злому же умыслу старался, Жиха так велел. Он же всего лишь исполнитель. Хотя и его интерес в этом деле тоже присутствовал: мешал ему в прошлом Трофим. Так же сильно мешал, как и в настоящем.
Но Трофим и не хотел его слушать.
– Избавился ты от меня, Леша. По беспределу избавился… Теперь мне придется от тебя избавляться.
– Трофим, ты успокойся, да, не гони волну, – разнервничался Алексей. – Садись за стол, спокойно поговорим. Ты вот у Калерии спроси, что я сказал, когда узнал, с кем она…
Но Трофим ничего и ни у кого спрашивать не стал. Молча повернулся к Алексею спиной и вышел из ресторана. А в воздухе над столиком незримым энергетическим свитком остался висеть смертный приговор. Теперь Алексей точно знал, что Трофим пойдет на все, лишь бы поскорей избавиться от него. Теперь, чтобы выжить, он обязан был играть на опережение. Нужно было срочно думать, как исполнить законного вора без вреда для себя.
* * *
Трофим смотрел в окошко машины, но ничего не видел. Злость застилала глаза, злость на самого себя. Он должен был убить Мигунка прямо в ресторане. Должен был, но не убил. Испугался. Вокруг люди, потенциальные свидетели, сам Мигунок – депутат, что само по себе отягчающее обстоятельство. Он испугался, что его закроют в тюрьме на долгие лета, а может, даже приговорят к пожизненному заключению. Вполне естественный страх для нормального человека. Но ведь он вор в законе, он выше обычных людей, он не должен ничего бояться… Не должен, но…
И всему виной сытая комфортная жизнь, в которую он так быстро втянулся. Роскошная красотка в постели, шикарный двухэтажный коттедж, «Мерседес» с охраной. Дел хватало, но больших сложностей пока не возникало – жил он относительно спокойно. Потому и расслабился, потому и зажирел. А эти косметологические примочки… В зоне он следил за собой, но в разумных пределах – ежедневное бритье, чистая глаженая роба, начищенные сапоги-прохоря, ну, иногда «Шипром» освежиться. А здесь на воле он уже не просто следил за собой, он стал холить себя и лелеять. Подумать только, дело дошло до профессионального маникюра, без лака, пока без него. А перстни с пальцев свел – это ли не беспредел… Можно было обвинить во всем этом Калерию, но Трофим казнил самого себя. Если бабе поддался, значит, не мужик…
Он вспомнил себя самого двадцатилетней давности. Парадная форма, подбитая бархатом, россыпь армейских значков на груди… Именно таким клоуном он чувствовал себя и сейчас. Беспомощным, глупым… Только такой болван, как он, и мог попасть в сети к соблазнительно красивой пустышке. Как тут не отдать должное справедливости народной мудрости – с кем поведешься, от того и наберешься… Набрался он от Калерии, фуфла набрался. И в то же фуфло же с ней и вляпался. Нашла с кем закрутить, сука…
Он уже вычеркнул ее из своей жизни. А Мигунка надо вычеркивать из списка живых. Давно пора спросить с него по понятиям… Но хватит ли духу отдать приказ убойной «торпеде». Трофим ненадолго задумался и мысленно сказал «да». Он сделает все, чтобы покончить с предателем.
Машина подъехала к шлагбауму элитного дома, где жила Кристина… Калерия Трофиму нравилась очень, до сегодняшнего дня он не думал о том, что пора с ней расстаться. Но уже точно знал, что чертовски устал от нее. Потому сегодня отвадил ее от себя с легким сердцем.
И сегодня же он понял, насколько был глуп, что не поехал тогда, два месяца назад, к Кристине. Не должен он был связываться с Калерией, надо было отправить Полосаря куда подальше, а самому ехать к Кристине. Уж она-то не стала бы лепить из него мачо своей мечты… Но смогла бы она устоять перед Лешкой? Не изменила бы ему с ним, как это почти сделала Калерия? Ведь Кристина сама сознавалась, что спала с этим гадом. Пусть и по пьяной лавочке, но спала…
Трофим не спешил выходить из машины. Как-то неловко было – расстался с одной красавицей и сразу поехал к другой. Перед самим собой неловко. Но последний родившийся в голове вопрос заставил его покинуть уютный салон. Он должен был спросить у Кристины, как она относится к Лешке. Хотя сам понимал, что это всего лишь предлог, чтобы пойти к ней…
Кристина была дома. Открыла ему дверь. У Трофима возникло ощущение, будто она ждала кого-то. Нежных тонов кофточка с высоким горлом, средней длины замшевая юбка, изящно обтягивающая бедра. И волосы аккуратно уложены в прическу, макияж… В таком виде одинокие женщины не ходят. Или она не одна, или кого-то ждет.
Выглядела она хорошо, а с учетом ее возраста – и вовсе превосходно. Но Трофим на расстоянии уловил исходящий от нее дух перегара. Да и глазки подернуты хмельной ряской.
– Ух ты ж, кого это к нам занесло? – чуть покачнувшись, тяжеловато ворохнула она языком.
– К вам? Ты не одна?
– Нет, не одна… У меня что, по-твоему, не может быть мужчин?
Трофим должен был уйти, но ревность втолкнула его в квартиру.
