Ирина стояла в толпе родственников. Артем старался не смотреть в ее сторону. Но глаза сами, как ракеты на цель, наводились на нее. Какая же она все-таки красивая и желанная!
Она же смотрела на Вадима. Но и Артему доставались ее взгляды. Хоть изредка, но она любовалась им, красивым молодым офицером, стройным, подтянутым. И ему это было приятно. Даже казалось, что она чувствует себя дурой. Еще бы, ведь собственными руками душит свое счастье...
А потом было прохождение торжественным маршем. Развевающееся на ветру знамя полка, бравурные звуки оркестра, мерный шаг сотен солдатских ног. Красиво, торжественно. Артем шел легко, четко печатая шаг. Его выправке мог позавидовать всякий. Он знал это и гордился. На какой-то миг краем глаза он выхватил в толпе Ирину. Она стояла в нескольких шагах от него и улыбалась. Ему улыбалась!
– Рядовой Ящуров, завтра в семь утра быть в расположении полка, – суровым тоном сказал Вадиму Артем, на глазах у Ирины вручая ему увольнительную записку.
2
Вадим сидел в снятой ею комнате, на одном с ней диване. Выкупанный, распаренный, во всем чистом, ел сервелат, черную икорку, запивал шампанским.
– Ты уже разговаривала со своим? – спросил он ее.
– С кем это, со своим? – не поняла она.
– Ну, с лейтенантом Городецким... Тьфу ты, с Артемом Городецким... У вас же с ним вроде роман был.
– С Артемом? Разговаривала.
Она на секунду задумалась. Не ожидала увидеть здесь Артема. Вроде нравится он ей. К тому же он первый в ее жизни мужчина. А сегодня она откровенно любовалась им. Красавец-десантник, форма на нем как литая сидит. Аксельбанты. Блеск золотых погон. Сам весь торжественный такой, гордится, видно, своей службой. Таким она его еще не видела.
Да, что ни говори, он ей не чужой. Так почему же она так старается отдалиться от него? Наверное, отгоняет его от себя, как соблазн, как искушение. Боится, что он затмит собой Вадима? Но никто и никогда не будет лучше, чем Вадим!
Она решила сменить тему разговора.
– Ты вот мне скажи, Вадим, ты два года собираешься служить? Или комиссоваться будешь? Бабки, надо будет, подгоним...
– Нет, я до конца буду эту лямку тянуть, – немного подумав, ответил он.
– Что, в кайф вошел? – удивленно посмотрела на него Ирина.
– Ненавижу эту службу... Ты хоть знаешь, куда нас после учебки направят?
– Не-а...
– В Афган.
– В Афган?.. Но там же убивают!
– Как на всякой войне... Много уже полегло...
– Но ведь и тебя могут...
Она побоялась произнести слово «убить».
– Могут... Поэтому я и не могу отвалить в сторону. У меня ведь здесь новые кореша. Стоящие, скажу тебе, пацаны. Я у них в авторитете.
– Не удивил...
– Я козлом последним чувствовать себя буду, если они туда, за кордон уйдут, а я здесь останусь. Ведь они верят в меня.
– И я тебя козлом считать буду, – сказала она.
В ее глазах Вадим был верхом совершенства. Сильный, смелый, всегда во всем правый. Если он откажется воевать, это будет выглядеть как проявление трусости. Он изменит себе. А он не должен изменять себе.
– Ты должен оставаться таким, какой есть. Но все равно я не хочу, чтобы ты шел воевать.
– И я не хочу. Я же не пионер-патриот какой-то. Но никуда от этого не денешься. Себя ведь не обманешь...
– Не обманешь... Ты только возвращайся скорей. Я буду тебя ждать. Мы все тебя будем ждать. Вся наша команда...
– Наша команда... – задумчиво проговорил Вадим. – Сколько я не был дома, ну, чуть больше месяца. А кажется – пролетела целая вечность. Как там хоть дела у нас?
Уходя в армию, всю власть свою и дела он переложил на нее. Все пацаны поддержали его решение, никто и слова против не вякнул. Она стала вожаком, и это льстило ее самолюбию. И все же, как ей казалось, Вадим не был уверен в ней на все сто. Баба она все-таки. Но только ни на кого, кроме нее, положиться он не мог. Никому он не верил так, как ей.
«Вернусь, за все спрошу», – говорил он на прощание.
Эти слова глубоко врезались в ее сознание.
– А дела у нас прежние, – рассказывала она ему. – Тачки снова угонять начали. Только вот Ржавый, козел долбаный, заартачился что-то. Не хочет больше по «куску» за тачку отстегивать...
– Пусть отстегивает по два, – нахмурился Вадим.
– Я его, падлу, заставлю.
По два «куска» с Ржавого она драть не собиралась. На его счет у нее были несколько иные планы. Но зачем впутывать в них Вадима? Пусть служит себе спокойно...
– Заставишь. Ты девка у меня крутая... А как Сема? Что с ним? То, что повязали его, знаю, писала...
– А с Семой беда, – вздохнула она.
– Что такое?
– Человека он убил.
– Ты о Лазаре? Он что, помер? Не оклемался после аварии?
– Да нет, с ним-то как раз все в порядке. На поправку дело идет... Кстати, Сема его отмазал. Случайно, мол, со мной оказался, вот и пригласил его покататься. Короче, если и светит ему срок, то только условно...
– Так кого же Сема-то грохнул? Говори, не томи...
– А козла одного. В камере, в следственном изоляторе, к нему один приставал, обижал. Довел его, падла, до белого каления. Вот он его и порешил. Голыми руками глотку перекрыл...
– И что ему теперь светит?
Как именно обижали Сему, этого Ирина Вадиму не сказала. Зачем ему знать, что друга его изнасиловали, попользовались им, как блудливой сучкой? Сема и сам об этом не распространялся. Только она одна и знала, через адвоката. Стыдно ему до ужаса. Хотя чего уж особенно стыдиться? Ведь он же не опустился до уровня «петуха», наказал обидчика, убил его. А «один раз – не педераст», где-то она слышала эту тюремную мудрость.
– Адвоката по наводке Архимеда я ему классного нашла. Ушлый мужичок. Говорит, сможет свести срок до минимума.
– Много берет?
– Да уж немало.
– Бабок на это дело из казны не жалей...
– Не жалею. Всю мошну, считай, растрясла, – махнула рукой Ирина.
– Ничего, новые «хрусты» набегут. А казна для того и нужна, чтоб пацанов наших из беды выручать. Пусть знают, что у них за спиной сила.
Она тоже так считала.
– Команда у тебя сильная. Мы не пропадем, не переживай за нас, Вадим.
– Не у меня она сильная, а у тебя, – уточнил он, словно сожалея о чем-то.
– Нет, у тебя. Ты вожак и всегда будешь им. Вернешься, займешь свое место. Оно твое по праву. И никто у тебя это право отбирать не собирается. Уж поверь мне.
