– Какое место? – напрягся Тарань.
– Где людей нет. Не буду я же тебя здесь убивать.
– Убивать? Меня? Ты чего, в натуре, – сошел с лица кривоносый.
И его дружок стоял с потухшим видом, обиженно посматривая на Макара.
– Я не в натуре. Я вор. Пошли!
Сейчас Макар боялся только одного. У братка мог оказаться ствол, и если он вдруг попытается его достать, придется его зарезать прямо на месте, на глазах у людей, в одном дворе с которыми он собирался жить. Финка из рукава выскользнет в ладонь, затем рубящий косой удар снизу вверх, и заостренный клинок с легкостью вскроет щитовидный хрящ на горле… Ни о какой драке не могло быть и речи. Макар понимал, что в одиночку против двух качков он не потянет. А в этом противостоянии, как и во всех других, ему нужна только победа. Иначе пойдет молва, что законный вор Макар не может постоять за себя. А братва обязательно узнает, кто он такой.
– Куда пошли? – мотнул головой Тарань. – Здесь поговорим…
– Здесь нельзя, здесь люди.
– Да? Тогда поедем мы…
Увы, но Макар не мог удержать этого труса. Не стрелять же в него. И ножом не пырнешь. А гоняться за ним по городу бесполезно. Да и не царское это дело.
Презрительно посмотрев на него, Макар перевел взгляд на его дружка.
– А ты кто такой? – тихо и властно спросил он.
– Я? – вздрогнул тот. – Бубен я. Вы про меня не слышали.
– Само собой. Ты чьих будешь, Бубен?
– Ну, заводские мы.
– И кто старший у вас?
– Силикат.
– Передай своему Силикату, что Тарань ваш – полное фуфло. Так и передай: Макар сказал…
Он еще раз смерил кривоносого уничтожающим взглядом и повернулся к нему спиной. Это был момент, которого он больше всего опасался. Рукоять ножа уже легла в руку, осталось только размахнуться и ударить через плечо. А это убийство, это звонок по «02» и федеральный розыск. Макару приходилось находиться в бегах, и он знал, как это выматывает. Солнце светило в спину, и на площадке перед подъездом он видел тени братков. Лишь бы только никто не дернулся за ним вслед.
Но нет, парни стояли как в штаны наделали, никто из них даже не шелохнулся, пока он не скрылся в подъезде. А когда Макар выглянул в окно, то увидел только выезжающий со двора «БМВ».
Полина ласково прильнула к его спине, ткнувшись носом его шею.
– Мне с тобой совсем не страшно.
– Ты впутала меня в разборки, – раздраженно поморщился он.
– Но ты же со всем разобрался.
– Вряд ли…
– Я так долго тебя ждала. Где ты был? Где мама?
– Если ты этого очень хочешь, она приедет.
– Не хочу.
– Тогда закрываем тему. Нормально у нее все. Точка. Сделай мне горячую ванну.
Полина приготовила ему ванну, подала чистое белье, полотенце. А затем предложила себя. Отказываться от сочного юного тела Макар, разумеется, не стал. В конце концов, он и ехал сюда, чтобы жить с Полиной во всех смыслах этого слова.
Утро началось с легкой разминки. С похмелья Макару лень было шевелиться, но Полина все сделала сама. Она девчонка быстрая и уже достаточно опытная, чтобы ублажить мужчину.
Она тоже вчера выпила, но из постели выпорхнула, как только что родившаяся бабочка, потянулась к халату, чтобы скрыть наготу. Волосы распущены, талия тонкая, бедра узкие, попка выпуклая, ноги стройные, длинные… Идеальная фигурка, но что-то уже наскучило смотреть на нее. И Кама-Сутра поднадоела, и Кама-Свечера. А впереди целый день. Но у Макара есть возможность скрасить его унылое течение. Нет, фейерверк ему не нужен, достаточно легкого парения над буднями. Морфин – это самое то. Еще когда Антонина была жива, нашел он точку на рынке, где можно было взять товар. А с деньгами у него порядок.
Он не стал идти в ванную. Лень. Ампулы, шприцы и жгут в тумбочке, только руку протяни.
Макар уже выдернул иглу из вены, когда в комнату вошла Полина. Кайфа не было и не будет: слишком слабое зелье. Но в глазах уже просветлело, и комната окрасилась в радужные тона.
К морфину он привык на зоне, когда мотал второй срок. Первое время скучать не приходилось: Макар утверждал свой авторитет. Первые два года на это и ушли: неповиновение начальству, штрафные изоляторы, война с лагерным активом, бунты… Это на воле он старался держаться подальше от своих собратьев по ремеслу, а в тюрьме одному тоскливо, там и почета хочется, и уважения. Потому и стремился он к высокому статусу. И добился своего. Короновали его очень уважаемые воры, и произошло это за колючкой, по всем правилам. А последние два года Макар жил в зоне, как на малине, разве что блатных девок не хватало. И работать не надо, и деньги всегда есть, и неиссякающий ручей всякого блага с воли. Спокойно было эти два года. Но скучно. А тут морфин, кодеин… Очень даже ничего пошло.
– Зачем это тебе нужно? – спросила она, с ногами забравшись на кровать.
– Хочешь попробовать?
– А надо?
– Не знаю, тебе видней…
– А это не страшно?
– Нет, это смело, – дурашливо засмеялся он. – Ты и так в постели смелая, а станешь еще смелей.
– Говорят, это затягивает…
– А ничего, что я уже шесть лет на этом сижу? И что, я каждый день вставляюсь?
– Ну, не каждый день, но бывает.
– От безделья бывает. А когда я в деле, на работе, я этим не балуюсь. Морфин слабый, героин куда сильней, а крэк – это вообще. Но если перешел на героин, считай, что ты уже наркоман. А я не такой… Ну что, попробуешь?
– Может, как-нибудь в другой раз?
– Не хочешь – не надо, мне больше достанется. Ты давай делами занимайся, а я покемарю чуток. После обеда по магазинам пройдемся, ящик хороший взять надо, видак и все такое…
Надо было как-то разнообразить свою жизнь. Выпить вечерком, поставить кассету с клубничкой, потом Полинку завалить на спину… Может, в секс-шоп с ней заглянуть, что-нибудь интересное для постельных забав прикупить, штучку-дрючку какую-нибудь. Надо пользоваться моментом, пока эти секс-лавочки не прикрыли: мало ли, вдруг в стране снова социализм объявят…
Радужные тона перед глазами слились в розовую мягкую пелену сна. Макар сладко засыпал… И как же он разозлился, когда слух резанул звонок в дверь. Хорошо, если знакомые Полины. Хуже, если Севастьян, хотя совсем не страшно. А если братва? Менты?
В комнату вошла встревоженная Полина.
– Макар, там этот, ну, который был…
Ей не пришлось поднимать его с постели, он был уже на ногах. Надел джинсы, сунул за пояс ствол, набросил сверху рубаху.
– Кто был? С кем был?
– Ну, с Таранью.
– Бубен, что ли?
