– Ты могла бы вернуться к нему? – настороженно спросил он.
– К Макару? Вернуться?! Я что, похожа на самоубийцу? – удивленно посмотрела на него жена.
– Что, и никаких сомнений?
– Ну почему же? Сомнения есть. Но только в тебе. Мне кажется, что ты во мне сомневаешься. Ты, наверное, думаешь, что где-то в глубине души я еще люблю его. Признайся, что думаешь.
– Но ты же не любишь его.
– Нет, – не моргнув глазом отрезала Полина.
Севастьян облегченно вздохнул. И тут же пожалел о собственной глупости, которую он допустил перед отъездом из Москвы. Надо было сначала поговорить с женой, а затем уже решать, отдавать Макару деньги или нет. Двести пятьдесят тысяч долларов! Это же смета целого коттеджа. Но ведь он не хотел даже разговор заводить с Полиной о ее бывшем, потому и пошел на уступку…
Ну да ладно, двести пятьдесят тысяч он отобьет и скоро забудет о них. Главное, что их семейному счастью ничего не угрожает.
– Кажется, мне пора принять душ, – поднимаясь с шезлонга, сказала Полина.
– Я мог бы потереть тебе спинку.
– Может, ты сделаешь мне эротический массаж? – тихо, с поволокой во взгляде спросила она.
– Всегда готов! С пионерским приветом, твой Сева, – взбудораженно отрапортовал он.
Столько лет они вместе, у них двое общих детей, а для него близость с Полиной до сих пор как в новинку. И это прекрасно.
– Ну, если ты настаиваешь, то после обеда вместо тихого часа мы можем устроить шумный…
Обед их ждал в кают-компании, где за столом прислуживала гречанка русского происхождения. На яхте она была и за кока, и за официантку, поэтому обед представлял собой ассорти из русской и средиземноморской кухни. Греческий салат, суп с морскими гребешками, пельмени со сметаной, мороженое, молочные коктейли для детей, по сто пятьдесят граммов красного вина для взрослых. Севастьян налегал на сметану, а Полина, улыбаясь, смотрела на него.
Но вскоре улыбка сошла с ее лица. Таисия подавала десерт, когда на экране телевизора появилось искаженное злобой лицо Макара. Голос за кадром негромко вещал об очередном успехе российской милиции, которая пресекла воровскую сходку в одном из подмосковных городов. Физиономии задержанных авторитетов, маски омоновцев… Но Полина, казалось, видела только лицо Макара, которое уже сошло с экрана. Не выдержав душевного напряжения, Севастьян щелкнул пальцами перед ее глазами.
– Что с тобой? – спросил он, когда Полина перевела на него свой застывший взгляд.
– А что?
Севастьян ничего не сказал. Сначала он погладил по головке маленькую Марину, затем Илюшку, после чего приласкал Женю, самого старшего из своих детей.
– Ты не так все понял, – встревожилась Полина. – Я просто испугалась.
– Кого?
– Макара.
– Мама, какого Макара? – спросил Илюшка.
Полина ему ничего не ответила, но разговор продолжился уже в спальне, вдали от детей.
– Только не надо делать вид, что ты его не узнал, – взбудораженно сказала она.
– Главное, что ты его узнала.
– Узнала. Его нельзя не узнать.
– Он сильно постарел.
– Дело не в возрасте, – мотнула она головой. – Дело в дьяволе, который у него в глазах… Мне страшно.
– Хотела бы с ним встретиться?
– Ни за что!
Севастьяну показалось, что за категоричностью ее ответа прячется неуверенность. Казалось, Полина хочет встретиться с Макаром, но боится признаться в этом себе, а ему тем более…
– Надо сказать, чтобы российские каналы больше не ставили. Хотя при чем здесь российские каналы, ведь не они же выпустили Макара? Я так понимаю, он на свободе. Вернее, был.
– Почему был?
– Ну, его же арестовали.
– Как арестовали, так и отпустят.
– Ну, мне кажется, при нем наркотики обнаружили, – взволнованно и оттого сбивчиво сказала она.
– Откуда такая уверенность?
– Да нет, это не уверенность, просто я так подумала. Видно же, что Макар под кайфом… Ну чего ты на меня так смотришь? – возмутилась Полина.
– Как так?
– Как будто я тебя предала, вернулась к Макару, сплю с ним, колюсь, ворую, убиваю… Ты думаешь, меня к нему тянет? Да меня от него тошнит! Ты посмотри, на кого он стал похож! Старый, дряхлый. И еще гнилой изнутри. Это не годы, это – наркотики.
– Старый, дряхлый… А дьявол в его глазах молодой.
– Плевать мне на него! Плевать мне на его дьявола! У меня своя жизнь, у него своя.
Полина говорила красноречиво, но Севастьяну казалось, она пытается убедить в своей безгрешности не только его, но и саму себя.
– И хватит о нем!.. Хотя… – Она вдруг хищно сощурилась – верный признак того, что сейчас последует ответная атака. – Ты знал, что Макар вышел из тюрьмы?
– Может, знал, а может, и не знал.
– Знал! Все ты знал! Но скрывал от меня. А почему? Потому что ты мне не доверяешь! А ведь я все тебе рассказала, во всем призналась! А помнишь, как мы на Агапова ходили? Я знаю, ты не любишь об этом вспоминать. Но я тебе все равно напомню. Мы – одна семья, и ты должен это помнить! Что бы ни случилось, мы должны держаться друг за друга. И будем держаться!.. Я люблю тебя. Я хочу быть только с тобой, а ты не доверяешь мне. Ты хоть представляешь, как мне обидно?
– Ты должна понять меня, – размяк он от ее горячей отповеди.
– Проси прощения.
Севастьян кивнул. Действительно, он хватил через край и должен был повиниться перед Полиной. Он попросил у нее прощения, и очень скоро мирный договор был скреплен постелью. Полина разошлась не на шутку, но Севастьяну все-таки показалось, что она всего лишь изображает страсть.
Глава 17
Макару приходилось сдерживать себя изнутри, чтобы не выдать нечаянную радость. Известный в Москве вор Ягур сам тянул ему руку, встречая у ворот Бутырской тюрьмы.
– Здравствуй, брат! Рад тебя видеть!
Ягур присутствовал на той не столь уж давней сходке в Москве, куда Макара привел Каряк. Но тогда он даже не взглянул в его сторону. Ведь для него и для всех Макар был никем по имени Никак. А теперь все изменилось, и он уже в почете.
На вторую сходку он приехал как человек, на «шестисотом» «Мерседесе», не важно, что восьмилетней давности. И люди при нем были – два «быка» из лагерной свиты. За Кразом он ездил в Тамбов, а за Чусем – в Рязань, но зато теперь ни о чем не жалеет. Ребята крепкие, проверенные в деле и за Макара любого порвут.
«Быки» уважали его за тот авторитет, которым он обладал на зоне. Но на свободе им нужны были деньги, а возможность служить законному вору – дело второе. А Макар разбогател на четверть миллиона, и теперь ему было чем платить своей охране. И машину он купил. И на хорошую сделку с таджиками вышел, взял у них четыре килограмма чистейшего героина всего за сто шестьдесят тысяч. Сорок долларов за грамм – это, считай, подарок, ведь в розницу тот же грамм может стоить все четыреста, если, конечно, правильно разбодяжить его. Правда, эту партию Макар увел из-под носа у другого законного вора, но именно это и послужило поводом, чтобы попасть на ту сходку, которую разогнали менты.
