– Гражданин Хромцов. Его банально подставили. Вяткин сам в этом признался.
– Где протокол с его признаниями?
– Нет ничего.
– Где доказательства того, что нож был подброшен?
– Есть только предположения…
– Все, свободен, Городовой!.. Или у тебя нет работы?
– Работы хватает.
– Вот ею и занимайся. И скажи спасибо, что я не влепил тебе несоответствие…
«Спасибо» Богдан говорить не стал. Он уже повернулся спиной к начальнику, когда вдруг открылась дверь и в кабинет вошел следователь прокуратуры. Это был высокий статный мужчина, в отглаженном кителе, подтянутый, щеголеватый. Вряд ли ему больше тридцати лет, но звание у него для своего возраста солидное – младший советник юстиции. В милиции он был бы майором.
– Разрешите, товарищ подполковник?
Он обратился к Петухову, но глянул на Богдана. Снисходительно посмотрел на него, с насмешкой – дескать, ему вовсе не обязательно спрашивать разрешения у какого-то милицейского подполковника. Что уж тут говорить про лейтенантишку.
Городовой тоже был в форме. Такой же отглаженной и отутюженной, как того требовал Петухов, но на погонах всего две маленькие звездочки. Хотелось бы иметь и больше звездочек, и покрупней, но, похоже, не видать Богдану продвижения по службе.
– Да, конечно… Городовой, задержись. Это к тебе, – с фальшивым сочувствием глянул на Богдана Петухов.
Он мог бы отправить его вместе со следователем в кабинет Городового, но предложил им остаться в своем. Потому что хотел быть свидетелем предстоящего разговора.
Богдан знал этого щеголя. Он проводил прокурорскую проверку по факту применения оружия. Но сейчас разговор зашел совсем о другом. Оказывается, в прокуратуру поступила жалоба от гражданина Вяткина, который жаловался, что лейтенант Городовой избивал его, понуждая к даче показания.
– Как вы все это объясните, товарищ лейтенант? – спросил следователь, чуть ли не с презрением глянув на Богдана. Он разжал пальцы, и листок спланировал на лакированную поверхность приставного стола.
– Зачем объяснять? – язвительно сказал Богдан. – Все это уже в прошлом. А в настоящем гражданин Вяткин выходит на свободу. Так что на меня можно не давить, все равно преступник будет на свободе.
– А кто на вас давит, товарищ лейтенант?
– Значит, вы согласны с тем, что Вяткин – преступник?
– Не надо передергивать, товарищ лейтенант!
– Не надо делать глупости, товарищ младший советник юстиции. Что вы мне здесь предъявляете? Где заключение экспертизы? Где свидетели?..
– Есть заявление гражданина Вяткина. Мы обязаны на это отреагировать.
– Реагируйте, – сложив на груди руки, усмехнулся Богдан.
Всем своим видом он давал понять, что не собирается отвечать на глупые вопросы.
– Вам придется написать объяснительную.
– Напишу.
Казалось бы, Петухов должен был выпроводить Богдана, чтобы он написал объяснительную в своем кабинете. Но нет, начальник РОВД молча подал ему лист бумаги и ручку.
Богдан учуял в этом подвох, поэтому не стал затягивать с писаниной. Да и какие там могли быть подробности? Да, допрашивал Вяткина, но запрещенные методы допроса к нему не применял. Все, точка.
Следователь прочел его показания с кислым видом, сунул бумагу в свою папку.
– Что еще? – спросил Богдан.
– Хотел бы предупредить вас, товарищ лейтенант, что мы будем за вами наблюдать. И не советую вам в своей работе выходить на рамки закона.
– Я сам этого себе не советую. Что еще?
– Городовой! – грозно сказал Петухов и хлопнул по столу ладонью.
Огрызаться Богдан не стал: время поджимало.
Следователь ушел, но подполковник Богдана не отпускал. Сначала он прочел лекцию о недопустимости противоправных методов работы и только тогда показал на дверь.
И все-таки Петухов не достиг своей цели: не успел Вяткин далеко уйти. Богдан остановил его уже на улице.
– Не торопись, Степа! – с непроницаемым лицом осадил он его. – Где твоя машина? На штрафстоянке?
– Допустим. – Вяткин глядел на него напряженно, исподлобья.
– Не надо на меня смотреть, Степа, – усмехнулся Богдан. – Ты по сторонам зыркай. И на штрафстоянку за машиной не торопись. Стоянка охраняется неважно, честно говоря. Мало ли какую гадость под мотор подложили. Завел мотор, и ты уже на небесах…
Вяткин внял совету и настороженно осмотрелся по сторонам:
– Что-то я тебя не понимаю, лейтенант.
– Да все ты понимаешь. Думаешь, тебя за красивые глаза из-за решетки выдернули? Нет… Тебе куда ехать надо? Давай такси возьмем, я тебя провожу.
– Тебе что, заняться, начальник, нечем?
– Я преступниками, Степа, занимаюсь. Ты как раз по моей части. Только я на тебя сейчас как на жертву смотрю…
– Какая жертва? О чем ты?
– Я мог бы назвать тебя жертвой аборта, если это тебе понравится. Но я не стану тебя обижать. Зачем?.. Ты жертвой своего Быхалова можешь стать. И ты это прекрасно знаешь…
Богдан направился к дороге, и Вяткин, как привязанный, пошел за ним.
Городовой торопился, чувствуя подвох, потому и не успел переодеться в гражданку. Но пистолет у него под кителем, за поясом, так что если вдруг что…
Машина остановилась почти сразу. Все-таки еще осталось в народе хоть какое-то уважение к милиции, к форме. Но не у Вяткина.
– А у тебя что, начальник, своей машины нет? – спросил он насмешливо.
Богдан велел ему сесть на переднем сиденье, а сам устроился сзади. Так легче было держать его под контролем. Мало ли…
– Пока не заработал.
– С твоей зарплатой до пенсии не заработать.
Вяткин посмотрел на водителя в ожидании поддержки. Но тот и не думал смеяться над Богданом вместе с ним.
– Куда едем? – спросил немолодой уже мужчина с жестким ежиком седых волос.
Вяткин глянул на часы:
– Давай на лакокрасочный, к проходной.
Богдан дождался, когда машина тронется, обернулся посмотреть, не направился ли вслед за ним какой-нибудь автомобиль, и только затем спросил:
– Зачем тебе на лакокрасочный?
– А то ты не знаешь!
– Тебе не об Инне нужно думать. Тебе о себе подумать надо.
– Да со мной все в порядке, начальник. Вот у тебя беда. И меня закрыть не смог, и девчонку придется возвратить…
– Я с тобой нормально хотел поговорить, – покачал головой Богдан. – А ты нарываешься.
– А что, Инна твоя вдруг стала?.. Слышь, мужик, прикинь, какая ситуация! Этот мент меня закрыл, а сам с моей девчонкой крутит!..
