– Да он там с Ларкой! – подал голос Болек.
Болеслав Гуревич, поляк по отцу и краснобай по матери, также занимался боксом, но далеко не так успешно, как его друзья. Зато он все про всех знал, и язык у него был подвешен, как у хорошего замполита.
– Братишка, ты там не затягивай! Нам оставлять не надо! Выходи скорей! – отбарабанил Болек.
– Выхожу!
Ларка еще не успела прикрыть свою наготу, а Ефим был уже в брюках и майке.
– Ой! – Девушка увидела, как открывается дверь, и шустро юркнула под одеяло.
– Ефи-им! – Джек одобрительным взглядом окинул его. – Ну ты амбал!.. Здорово, брат!
Ефим всерьез занимался силовой атлетикой. На втором году службы каждый вечер – и в дождь и снег – качал железо в спортгородке. И на турнике за все это время сантиметров на десять вытянулся. В общем, окреп и возмужал. Но все же ему пришлось туго, когда Джек заключил его в свои медвежьи объятия; Ефим чуть не лопнул от напряжения в небезуспешной тем не менее попытке совладать с его натиском.
– Могу-уч! – прогудел Лебедихин, отпуская его.
Заз не стал испытывать Ефима на прочность. Приветливо пожал ему руку, в дружеских объятиях легонько похлопал его по спине.
– Ефим, братишка! – расплылся в улыбке Болек. – Через две весны, через две зимы…
Он не служил в армии, но так же, как и Ефим, за два года прибавил и в росте, и в массе.
Черные волосы, зализанный пробор, шельмовские глазки, узкий с горбинкой нос, пухлые влажные губы. Но как одет – модный спортивный костюм, дорогая кожанка.
Джек и Заз были в таких же куртках, и казалось, вросли в эту кожу – сколько времени они в доме, но раздеваться не торопятся… И цепи у них на шеях, из такого же дешевого золота, как на тех парнях, которые встречали Макара.
И внешне они чем-то были похожи на тех ребят: такие же внушительные и нахально раскованные. И так же, как на вокзале, здесь разыгрывалась встреча. Макар вернулся из Москвы, а Ефим – из армии. И с женщинами схожая ситуация: и Дана тогда была в сторонке, и Ларка сейчас таилась под одеялом. Различие заключалось лишь в том, что Макар скорее всего любил свою подругу, а у Ефима к Ларке уже не лежала душа…
– Ну и чего ждем? Раздеваемся, проходим в зал! – забористо, но с добродушной улыбкой сказала мама.
Она уже накрыла стол, а отец разлил водку по стопкам – в нетерпеливом ожидании начала торжества.
– Здорово, Аркадий Ефимович! – бравурно поприветствовал его Джек.
К счастью, он не стал жать ему руку в привычной своей манере, иначе со своей дурной силой переломал бы ему пальцы. Ефим пошел в мать, которая была у него крупной женщиной, с широкой тяжелой костью, потому и в рост он удался, и вширь. А отец был худым и тонкожильным. Он любил заглянуть в стакан, но, в отличие от многих своих друзей, не спился, потому что побаивался маму, которая могла приструнить его и грозным окриком, и кулаком.
– Вдруг откуда ни возьмись… Лариса, привет!
Болек первым увидел вошедшую в комнату Ларку, разомлевшую от встречи с любимым. С развязной улыбкой поздоровался с ней и хлопнул по свободному стулу подле себя. Но девушка лишь мельком глянула на него и опустилась на диван рядом с Ефимом.
– А чего такая невеселая? – не унимался Болек. – Ефим из армии вернулся, радоваться надо… И нам тоже радуйся. Мне, например… Что тебе мешает радоваться?
Он бы продолжал в том же духе, если бы Заз не ткнул его локтем в бок.
– Ты, Ефим, не обращай на него внимания. Парень перевозбудился, встрече обрадовался, все такое…
– У самого скоро проводы, – усмехнулся Джек.
– Ну, если Ларка меня провожать будет, тогда да, – нахально улыбнулся Болек.
Он был единственным из всей компании, кто не служил. Джек и Заз уволились еще год назад, хотя были одного с Болеславом возраста.
– А тебе что, моя Ларка нравится? – пристально посмотрел на него Ефим.
– Угадал, – кивнул Заз. – Сохнет он по твоей Ларке…
– Не сохну, а сырею. Горючими слезами заливаюсь, – хмыкнул Болек. И, улыбнувшись через силу, поднял тост: – Давай, Ефим, за тебя выпьем! За твое возвращение! Физкульт-ура!
– Ну и как нынче мотострелки живут? – выпив, с легкой насмешкой спросил Джек.
– Да как обычно.
– Рожденные ползать…
– Ой да ладно, сам-то много летал? – поморщился Ефим.
– Да уж было, и летали, и прыгали…
Джек служил в десанте, Заз – в морпехе, а Ефима угораздило попасть в мотопехоту.
– Да ты не расстраивайся, – хмыкнул Джек. – Болек у нас тоже в пехоте служит… И не только он…
– Это ты о чем?
– Да так, есть одна тема… Потом поговорим…
Еще не выпили и половины, когда Джек засобирался.
– Пора нам, брат, – сказал он с видом человека, уходящего на войну.
– Шутишь? – удивленно посмотрел на него Ефим.
– Да какие уж тут шутки, когда дела? – поднимаясь со своего места, с важным видом изрек Заз.
– Какие дела?
– Пошли, воздухом подышим…
Ларка собралась идти на улицу вместе с ним, но Болек ее удержал:
– Не женское это дело…
Во дворе у подъезда стояла красавица «девятка» цвета «мокрый асфальт» с тонированными стеклами. И к удивлению Ефима, Заз открыл водительскую дверь своим ключом, взялся за руль.
– И ты садись, – легонько подтолкнул его к машине Джек.
– Давай, давай, – увлекая его за собой на заднее сиденье, залихватски подмигнул ему Болек.
Конец мая для Южного Приуралья – пора прохладная. И чем ближе к ночи, тем студенее воздух. Плюс к тому еще и дождик накрапывать стал. А в салоне машины тепло и сухо, и музыка из динамиков мягко льется.
– Вот так и живем, брат, – обернувшись к Ефиму, сказал Джек.
– Как так?
– На крутых тачках ездим, в коже ходим… Не понимаешь? – пристально посмотрел на него Заз.
– А ты думаешь, я тупой? – тем же ответил ему Ефим.
Он служил в крупном областном центре недалеко от Москвы, с людьми общался, в увольнениях был, знал, что вытворяют крутые отчаянные парни – народ пугают, обкладывают коммерсантов данью, друг с другом воюют, бьются насмерть в жестоких драках. Новое время, новые рыночные отношения… Милиция, говорят, в замешательстве, властям наплевать на все, кроме собственных карманов… И в самом Черногольске два года назад уже улавливались подозрительные движения, поутихшая было вражда между районами вспыхнула с новой силой, «Пятый квартал» ходил на «Белую речку», «Южники» выясняли отношения с «Центром». И в спортзале, где занимался Ефим, иногда становилось тревожно, тот же «Пятый квартал» чуть ли не в открытую вербовал бойцов из боксеров, тренер дядя Лева пробовал этому помешать, но пострадал – кто-то неизвестный проломил ему голову железным прутом, и незадачливый «миротворец» надолго слег в больницу…
