Ей было уже двадцать пять лет, в то время как Ефиму только-только должно было исполниться двадцать четыре. Но она обращалась к нему на «вы». Приятно было осознавать себя начальником. И еще приятней было принимать знаки внимания с ее стороны.
– Я до шести не пью, – покачал он головой.
– А я до семи, – улыбнулась Вика. – До семи утра…
– Я имел в виду вечер.
– Не надо иметь вечер, надо иметь женщин, – шаловливо улыбнулась она.
Это был явный перебор, но поведение Вики не смутило Ефима. Но ему не понравились ее слова.
– Ты так говоришь, как будто у меня этого нет.
– А как будто есть!
Вика поднялась со своего места, сама подошла к бару, достала оттуда початую бутылку «Наполеона», коробку шоколадных конфет, две рюмки, наполнила их.
– У меня есть жена.
– Жена есть, а страсти нет…
– Много ты понимаешь…
– Не много, а кое-что… И знаю, когда жена досыта кормит мужа, а когда на голодном пайке держат… Может, потому и решила вас подкормить, потому что жалко стало…
– За обед спасибо.
– А я не про обед.
– И жалеть меня не надо.
– Надо… Баба должна жалеть мужика, тогда она настоящая баба. А мужик должен ласку принимать. И должен, и любит…
Вика так посмотрела на него, что Ефима бросило в жар. Полтора года он жил с Даной, но так и не дождался от нее той самой ласки, о которой так грубо, но жгуче говорила Вика. Иногда она подпускала его к себе, но такой секс больше напоминал отправление естественных надобностей в экстремальных условиях, нежели настоящую страсть. Дана держала его за друга, ценила его, была ему благодарна за все, что он для нее делал. Но секс она воспринимала как некую грязную обязанность. И вела себя при этом так, как мог бы вести себя мужик, которому по воле обстоятельств нужно было переспать со своим другом… Успокаивало Ефима только то, что не видела она мужчин и в других представителях сильного пола. Она и не думала смотреть на сторону, не говоря уже о том, чтобы загулять… Этого утешения было бы мало, если бы он не любил Дану. А поскольку он не мог без нее жить, то ему приходилось терпеть ее недостатки так же, как она терпела его самого…
– Не подгоняй мужиков под один трафарет, – покачал головой Ефим.
– А чего их подгонять, если они все под этот трафарет мазаны?..
Вика подала ему полную рюмку. Не должен был Ефим пить с ней, но рука сама потянулась за коньяком.
– Как-то неудобно это: вы за одним столом, я за другим…
Вика поднялась и сначала закрыла дверь на защелку, а затем с бутылкой коньяка села на стол поближе к Ефиму.
– На брудершафт пить не будем, – сказала она, снова подняв полную рюмку. – На брудершафт – это пошло… Настоящая страсть не любит фальши…
– И много ты знаешь про настоящую страсть? – выпив, спросил Ефим.
– Уж побольше, чем ваша жена… А посмотрите, сколько во мне этой самой страсти!
Она взяла его за руку, приложила ее к своей груди. Ефим хотел воспротивиться, но не смог. Слишком долго у него не было настоящей женщины…
– А сердце как бьется!
– Это от коньяка, – усмехнулся он. – Спиртное вызывает тахикардию…
– Не знаю, что там вызывает спиртное, а я вызываю настоящего мужчину… Я вызываю вас…
– Куда, на дуэль?
– Я бы сказала, на дуэт…
Она убрала его руку со своей груди, но только для того, чтобы снова наполнить рюмки.
– Выпьем разом, – сказала Вика. – И закусим друг другом…
Они выпили, она бросила в рот конфетку, раскусила – одну половинку съела сама, другую губами передала Ефиму. И он легко попался на эту приманку – даже не дернулся, когда девушка впилась в него губами. И ничего не сказал, когда ее пальцы поползли к его «молнии»…
Домой он пришел поздно. Но даже если бы он вернулся в разгар рабочего дня, все равно бы застал Дану. Она получила свидетельство об окончании курсов, даже пыталась делать карьеру фотомодели. Устроилась в агентство, скоро получила предложение на рекламу нижнего белья, но проспала одну фотосъемку, опоздала на другую, и на ней быстро поставили крест. О чем, кстати сказать, она ничуть не жалела. Рано вставать, в поте лица крутиться перед фотокамерой – это, как оказалось, была чуждая ей стихия. Дане больше нравилось сидеть дома, заниматься аэробикой перед телевизором, ухаживать за собой в домашних условиях – спокойно, медленно, в свое удовольствие. И о своем гардеробе она заботилась, особенно любила его обновлять. Не отказывалась она и от вечерних прогулок по городу в обществе Ефима, где она могла блеснуть перед публикой своей красотой и стилем. Ей нравилось, когда мужчины смотрели на нее с восхищением, но на сторону ее не тянуло. Она была довольна своей жизнью и другой, судя по всему, не хотела.
Дана вышла к Ефиму с кремовой маской на лице:
– Привет.
В квартире не убрано, ужина нет… впрочем, Ефим давно привык к этому. И горячих поцелуев от Даны он тоже не ждал. Сейчас она повернется к нему спиной и скроется в своей спальне. На этом их общение и закончится… Но Дана внимательно смотрела на него, губы слегка изогнулись в страдальческой какой-то улыбке.
– Ты был с женщиной? – прямо спросила она.
– Нет, с чего ты взяла? – внутренне вздрогнул Ефим.
Дана подошла поближе, принюхалась.
– От тебя пахнет духами.
– Если тебе это интересно знать, я работаю с женщинами…
– Да, наверное.
– Тогда какие претензии?
– Претензий никаких, – качнула она головой.
– Не было ничего, – буркнул он и скрылся в своей комнате.
Сегодня он не ждал от Даны никаких жертв. Но все же она пришла. Без маски, но с подкрашенными ресницами и губами, в полупрозрачном шелковом халате. Он уже лежал в постели, смотрел телевизор. Дана подошла к нему, села на краешек кровати.
– Мне кажется, нам нужно серьезно поговорить, – сказала она.
– Я тебе сказал, не было ничего.
Он переживал, что Дана узнала правду, но в то же время не винил себя за происшедшее. Она сама виновата во всем, сама довела его до того, что ему стало в радость приключение на стороне.
– Мы живем неправильно, – сказала она. – Ты сам по себе, я сама по себе. И когда мы вместе, все равно порознь: ты в своей комнате, я – в своей…
– Я уже привык.
– Но так неправильно…
– Это ты мне говоришь?
– Нет, себе… Надо что-то менять.
– Что? Гардероб?
– Ты почему такой злой? – сдержанно возмутилась она.
– Извини, сорвалось…
