Мужчина снял с Ефима маску.
– Как вы себя чувствуете, пациент?
Пациент?! Ефим вспомнил, что в него стреляли, пуля попала в голову. Поэтому он сейчас находится в больнице. Но как Дана смела прийти к нему после того, что сотворила.
– Скажите ей, чтобы эта дрянь ушла! – громко, но не совсем внятно сказал он, показав на нее рукой, в которую воткнуты были какие-то трубки.
– Кто дрянь? Ваша жена?! Ну да, ну да…
– Что ну да?
– Я не знаю, что вам там привиделось. Но я знаю, что вы вышли из комы… Вы можете разговаривать, я так понимаю, двигательная функция присутствует, не знаю пока, насколько… Вы находились в коме. И знаете, как долго? Год и пять месяцев…
Ефим не верил своим ушам. Он слышал, что в коматозном состоянии человек может находиться годы, но никогда не думал, что это может относиться к нему самому… Семнадцать месяцев в коме. Семнадцать месяцев, вычеркнутых из жизни…
– И все это время ваша супруга находилась при вас! – сказал врач. И похлопал Ефима по плечу. – Мы еще вернемся к этому разговору. Я сейчас…
Он ушел, и его место тут же заняла Дана. Радость еще светилась на ее лице, но уже уступала место тревоге.
– Он же пошутил? – спросил Ефим.
– Нет.
– Что, год и пять месяцев?
– Да. Как ты себя чувствуешь?
– Ничего. Тошнит немного, голова кружится. И в животе какой-то сумбур…
– А встать не сможешь, – констатируя, сказала она.
– Не знаю… А надо?
– Надо… Очень надо… Ничего, у меня еще есть немного, санитарам заплачу…
Где-то совсем рядом заплакал ребенок. Ефим дернулся, как будто по нему пустили ток, приподнялся на локте и увидел лежащего в детской кроватке малыша.
– Кто это?
– Сын твой.
– Я сплю?
– Полтора года спал, – страдальчески улыбнулась Дана. – Уходить отсюда надо. Я знаю, Борис Павлович Болеку пошел звонить. А это значит… Вторую пулю ты можешь не пережить. И у меня уже сил никаких нет… Уходить нам отсюда нужно…
Ефим вспомнил, как перестреливался с одним киллером и прозевал второго. Нетрудно было догадаться, кто организовал покушение.
Бинтов на голове не было, но он нащупал впадину над виском.
– Пластина там у тебя, – сказала Дана.
Она лихорадочно и, надо сказать, довольно ловко сняла с ребенка мокрые ползунки, достала из сумки под кроватью памперсы…
– Они хотели тебя отключать, – занимаясь ребенком, говорила она. – Я так кричала… Ты слышал, как я кричала?
– Да… Только там такое… Ты же не спала с Болеком?
– Тебе это привиделось? Ничего, и не такое, говорят, бывает… С Болеком я не спала. Но настрадалась…
– Что он с тобой сделал? – встрепенулся Ефим.
Через силу, но он все-таки поднялся с постели. Ноги не повиновались ему, и он рухнул на пол. Дана помогла ему подняться и худо-бедно обрести равновесие.
– Сейчас врачи набегут… Уходить надо… Я знала, что это пригодится…
Из встроенного в стену шкафа она достала одежду – костюм и его кожаное пальто.
– Ефим, все очень сложно. И все очень плохо… Все хорошо было, пока Болек думал, что ты не выживешь. Но ему сейчас позвонят, и он узнает, что ты жив… Он очень страшный человек, и нам срочно нужно уходить…
– Мне плохо…
– Ты должен жить, – сказала она. – Ради меня… Ради нашего Сашеньки… Одевайся!
Дана помогла ему одеться, быстро собрала вещи. И еще до появления врачей вывела его из палаты.
– Крепись, Ефим, крепись…
В одной руке она держала малыша, в другой – сумку. И еще плечом подталкивала Ефима… Трудно было поверить в то, что Дана на такое способна. Но Ефим мало во что сейчас верил, даже в то, что ему угрожает смертельная опасность. Он слепо шел в направлении, которое указывала ему заботливая жена.
Еле живой от слабости, он вышел из больницы. Дана подошла к солидному мужчине, садившемуся в «Мерседес», что-то сказала ему. Потом вернулась за Ефимом, усадила его в машину. Там он и выключился…
Дана растолкала его, помогла выйти из «Мерседеса», через площадь провела к зданию вокзала, усадила в кресло в зале ожидания, положила сумку ему на колени, а сама с ребенком на руках куда-то ушла. Вернулась красная от волнения, схватила его за руку:
– Пошли, поезд уже отправляется…
Ефим смутно различал дорогу. Перед глазами горячечная пелена, в теле тяжесть, суставы, казалось, лопались от боли. А он шел, шел, пока не оказался в купе пассажирского поезда. Лег на нижнюю полку и снова вырубился…
В себя Ефим пришел, когда за окном было уже темно. Он лежал в трусах и майке под одеялом, а Дана в спортивном костюме сидела напротив, Сашенька посапывал у нее на руках. В купе, кроме них, никого больше не было. Увидев, что Ефим пришел в себя, Дана всполошилась.
– Тебе надо покушать, – сказала она. – Я купила печенье… Тебе пока ничего другого нельзя. Слишком долго тебя кормили через трубочку…
– Мне и ходить, наверное, нельзя…
– Уже нельзя… Двое суток будем ехать…
– Куда?
– За границу.
– Шутишь?
– В Крым, там тепло, там яблоки… Какая-никакая, а заграница. И виза не нужна…
– От Болека удираем?
– Уже удрали… Даже не верится, что смогли… Ладно это, никто не верил, что ты выживешь… Думали, что еще до операции умрешь. Выжил. Операцию сделали, и ты впал в кому. Я знала, что ты выкарабкаешься… Никто не верил, а я верила…
– Ты святая, – растроганно и влюбленно посмотрел на нее Ефим.
– Если ты думаешь, что я буду скромничать, ошибаешься, – улыбнулась она. – Сама знаю, что много для тебя сделала. И страшно этим горжусь… Только… – она запнулась и виновато посмотрела на Ефима.
– Что только?
Он с ужасом ожидал услышать признание в том, что ей приходилось спать с другими мужчинами, пока он пребывал в коме.
– У нас нет денег. Совсем-совсем…
– И все? – облегченно вздохнул он.
– Ты, наверное, не понял. У нас на заграничных счетах нет денег…
– Почему?
– Потому что я ждала ребенка. Потому что Болек грозился убить и меня, и нас, и всех… Это он в тебя стрелял. Ну, не он лично… Он узнал, что ты собираешься за границу. Он знал, что я имею доступ к твоим счетам… Он знал, что я слабая женщина… Я назвала номера счетов, я помогла ему снять деньги… Он оставил мне немного, но все ушло на оплату счетов. Когда деньги закончились, тебя собрались отключить от аппарата, то есть убить… И слава богу, что ты меня услышал… Ефим, это какой-то ужас. И чудо одновременно. Я не могу объяснить словами, что я чувствую…
