– Это Болотов – типичный бандит, – бледнея, сказал Попандопулос. – Выглядит как бандит, ведет себя как бандит…
– Что он в Крыму делает?
– Живет. Бизнес у него там… Я ему помог, на ноги поставил, а он меня за это… Предал он меня, к другому хозяину ушел. Потом и его бросил… Он парень, конечно, ушлый, работает как черт, и голова умная, дела быстро делает. У него сейчас целая сеть – пансионаты, санатории… Но все равно, человек не благодарный. Я ему помощь предлагал, а он меня за это чуть не утопил…
– Что за помощь? – поморщился Болек.
Слушая этого пустозвона, он чувствовал, что вот-вот снова разболится голова.
– Вы, наверное, не знаете. У него импотенция… Это после ранения. Все нормально, а с этим– туго, – злорадно улыбнулся грек. – А жена у него красавица… Она мне сама говорила, раньше, мол, у самой с этим делом проблемы были, не хотелось, все такое. А Ефим на стенку лез, так хотел. А после ребенка все наоборот стало – она сама на стенку полезла. Ну и на мужиков…
– Гуляет?
– Ну, как сказать… Не знаю, за что Болотова любить можно. А она его любит… На стену лезет, но любит… И меня к себе не подпускала… Пока они на ноги не встали, не подпускала. А потом совсем невмоготу стало, на пляж ходить стала. Ну и я там… Не знаю, как у других, но у меня с ней бы точно получилось. Если бы не Ефим. Мы с ней купаться пошли, а он меня чуть не утопил…
– И ничего не вышло?
– Нет. Но она хочет. Я же знаю, что хочет!
– А ты чего хочешь? – жестко спросил Болек.
– Ну, я тоже хочу. С ней хочу…
– От меня тебе что нужно?
– От вас?.. – замялся Попандопулос. – Ну, я не знаю… Просто в Москве был, по делам, ну, Ефим говорил про свой бизнес, я хотел узнать, что там да как…
– Ты с бандитами встречи искал. С теми, которые бизнес у него отобрали, так?
– Ну, не с бандитами…
– Но искал!
– Так они ж его ищут. Может, он кому-то что-то плохое сделал…
– А ты такой добрый, что хочешь этому «кому-то» помочь?
– Не знаю, – подавленно пожал плечами грек.
– Все ты знаешь, – презрительно усмехнулся Болек. – Ты нам Ефима сдаешь, мы его в расход, а ты с его бабой…
– Ну, зачем сразу в расход?
– А это не тебе решать, что мы с ним сделаем… Я тебе скажу, что с ним будет. Мы его убьем.
– Э-э, это не мое дело, что вы с ним сделаете…
– Не твое, но ты этого хочешь. И это будет. Потому что Ефим нарушил наш закон. Он вышел из дела, он нарушил клятву.
– Зачем вы это мне говорите? Мне это совсем не интересно…
– Заткнись!.. Ефим нарушил клятву, он приговорен. И это ты должен знать. А еще ты должен знать, что Ефим был моим другом. Может, я люблю его как брата.
– Мне-то что до этого? – с искаженным от страха лицом пробормотал Попандопулос.
– Ефим – мой друг. А ты – Иуда. Ты предал моего друга. Ты приехал за его смертью…
– Нет! Нет! Вы не так поняли!..
Грек сполз со своего стула, встал на колени, попытался схватить Болека за ногу. Но тот пнул его носком туфли, завалив на бок.
И уходя, он провел ребром ладони по своему горлу. Телохранитель молча кивнул: он понял, что Попандопулос не должен выйти отсюда живым.
Глава 33
Ветер зло швырял в окно капли дождя и желтые листья. Он гнул клены и срывал пену с темно-зеленых волн. Стоя у окна, трудно было понять, что шумит больше – деревья или море. Темные грозовые тучи низко шли над водой, надвигаясь на берег с фатальностью армады тяжелых бомбардировщиков. Поздняя осень, буйство природы перед зимней спячкой…
Ефим стоял у окна в приемной, где сейчас должна была находиться Дана. Она работала у него секретаршей, но сегодня ей приспичило посмотреть, как идут работы в доме, который Ефим строил для себя и своей семьи. Сам он был занят и собирался заехать на объект вечером, но там сегодня укладывали паркет, а Дана купила алюминиевую ленту для порожка, именно такую, которую она хотела видеть на полу, на стыке с лестницей. Она, конечно, права: лучше сразу правильный порожек положить, чем потом его менять. И без того проблем у нее хватало – то ручки на дверях не такие, то люстру надо заменить. Дом строился для нее, и неудивительно, что она принимала живое участие в процессе. Даже Ефим не уделял этому делу столько времени, как Дана.
Но погода портится, ветер усиливается, вот-вот на город обрушится ливень. Дана, конечно, может переждать его в доме, но Ефим решил, что будет лучше, если он заедет за ней…
Дождь лил во всю свою осеннюю силу, когда Ефим подъехал к дому. Остановился возле «Тойоты» своей жены. От машины до крыльца всего ничего – метра три-четыре, но Ефим все же взял зонтик, чтобы не промокнуть. Но ветер вырвал его из рук и унес куда-то за забор. Гнаться за ним Ефим не стал – махнув рукой, заскочил под козырек крыльца.
В доме было подозрительно тихо. Рабочих не видно и не слышно. Но Дана где-то здесь…
– Не-ет! – донеслось со второго этажа. – Пусти!..
Ефим увидел ее на лестнице. Она бежала вниз в одних трусиках, закрыв оголенную грудь руками, а за ней гнался какой-то смазливый брюнет в джинсах и с голым торсом.
– Ну ты же сама хотела! – разочарованно и с удивлением крикнул он.
– Не хочу!.. Ефим?!
Увидев мужа, Дана остолбенело застыла. И парень замер с разинутым от изумления ртом.
– Я тебе сейчас все объясню, – опуская глаза, пробормотала Дана.
– Не надо ничего объяснять, и так все понятно… Ты слышала, как я подъехал?
Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. С Даной все было несколько иначе. Ефиму нечем было утолить ее плотский голод, поэтому она и бросалась на мужиков. Потому и зачастила в новый дом, где работал жгучий красавчик.
Куда и почему делась бригада, он еще выяснит. Но ясно, что Дана изменила ему. Не остановилась она перед искушением в самый последний момент. Позволила раздеть себя и уложить в постель. «Она сама хотела…» Хотела и отдавалась, пока не услышала, как к дому подъехала машина. Услышала, всполошилась и теперь вот разыгрывает из себя беспутную невинность.
– Не слышала я ничего… – схватилась за голову Дана. – И не было ничего…
– Грудь прикрой, – презрительно скривился Ефим.
Он мог бы сорвать злость на жене, но боялся ударить ее. А волю рукам надо было дать, этого требовал его возмущенный разум. Поэтому, оттолкнув Дану плечом, он двинулся на красавчика.
– Эй, мужик, ты чего? – попятился он.
– Кто мужик?! – взвыл Ефим. – Я – мужик?!
– Я виновата, но у нас ничего не было, – хныкала за спиной Дана.
