– Гады! Гады! – простонал он, в беспомощной злобе сжимая кулаки.
Увидев пистолет в моей руке, он испуганно попятился, столкнувшись в дверном проеме со своим старшим братом.
– Эй, ты чего?
– Ничего, – хмыкнул я, засовывая пистолет в кобуру.
– А я думал, стрелять будешь!
– За что, за мародерство?
– Какое мародерство? – Отодвинув младшего брата, помещение заполнил Геннадий Ефремович. – Ничего там нет, без нас все смели…
Он бросил на пол свернутый в рулон ковер.
– Только это и осталось… Ногам теплей будет…
– Хозяйственный ты мужик, Геннадий свет Ефремович… А чего брата не уберег?
– Да я сам себя не уберег! – тряхнул головой Леша. – Даже не понял ничего! Влетели в медпункт, фонарь из руки выбили и кулаком в нос… Ну, я руками махать, а ничего не видно… Гену в бок толкнули…
– Не люди, а черти какие-то, – кивнул Геннадий Ефремович. – Руками не ухватить.
– А надо было хватать, пока они копыта свои не унесли. За рога хватать, за хвост…
– Не смешно, – насупленно глянул на меня Леша.
– Так никто и не смеется, – невесело хмыкнул я.
Похоже, хаос уже проник в наши ряды. Народ уже разграбил медпункт, что следующее на очереди? Неужели продуктовый склад?
Рука моя невольно потянулась к фляжке с коньяком: надо было успокоиться, освежить мысли. Но я одернул себя: слишком серьезно все, чтобы блаженствовать, лежа на боку. К складу надо идти, брать его под охрану, а то ведь разнесут все к черту. Если это уже не произошло…
– О, я бы тоже выпил! – Леша перевел взгляд с меня на бутылку водки, которая по-прежнему стояла на моей тумбочке.
Глаза его изумленно расширились. Его удивляла собственная безалаберность. Как так могло случиться, что столь драгоценная вещь осталась без присмотра? Время сейчас такое, когда можно думать только о своей рубашке. Ничего другого в его глазах я не прочел.
Он шагнул к тумбочке, а я в это время поднялся с лежака. Леша дернулся, поднес к груди сжатые кулаки. Похоже, он решил, что я собираюсь завладеть бутылкой, и приготовился со мной драться. Быстро же деградирует народ…
– Выпить хочешь? – пренебрежительно скривил я губы. – А закуска?
Я двинулся к дверям, и Лешу сдуло с моего пути. Парень он мощный, кряжистый, но и я не слабого десятка. Мои родители в правильной очереди стояли, когда Бог рост и силу раздавал. Мышечную массу я себе никогда не накачивал, но и без этого смотрелся весьма внушительно. Что Леша своим поведением сейчас лишний раз подтвердил. Да и кулаки у меня большие и крепкие. Так что лучше не становиться у меня на пути.
Я вышел в коридор и увидел двух мужчин. Один был в джинсовом, как у меня, костюме, другой – в шелестящем камуфляжном комбинезоне натовского образца и горных ботинках с эластичной, пружинящей подошвой. Не обращая на меня внимания, они стремительно шли в сторону пищеблока. Похоже, их также интересовала закуска.
И точно, в поварской я увидел толпу людей. «Капитан», «лейтенант» и два парня в белых куртках стояли спиной к железной двери, а на них надвигались туристы. И «гаваец» там был, и «моряк», и еще несколько особо умных; к ним и присоединился дуэт, за которым я следовал от своего кубрика.
– Да что вы такое говорите? – возмущенно мотал головой «капитан». – Как это разделить поровну? Мы и так все делим поровну! Мы вскрываем банки, разогреваем их содержимое, вы получаете горячую пищу!
– Одну банку нам, другую себе? Знаю, как у нас все делается! – наседал на «капитана» безусый юнец в теплом спортивном костюме цвета хаки. Волосы растрепаны, в глазах безумный блеск, рот искажен, под носом сопли, на губах пена. Казалось, он вот-вот бросится на Болгарова с кулаками.
– Ты, «капитан», мозги нам не выноси, не надо! – шагнул вперед «гаваец». – Давай делить все по-честному, и сразу! А разогреть харч мы и сами сможем.
Я подошел к нему и с улыбкой до ушей хлопнул его по плечу.
– Все правильно, так и надо, всем все поровну. По тридцать суточных пайков на один едальник. Ты получишь свою норму, спрячешь ее под нары, а завтра я приду к тебе и скажу: слышь, у нас такой закон, кто сильней, тот и прав… Или ты сильнее меня, а? Так давай проверим, в чем вопрос?
Я отступил от «гавайца» на два шага, закатил рукава на куртке, встал в удобную для боя позицию.
– Я не говорил, что сильней тебя, – растерянно пробормотал тот.
– Значит, я сильней. Значит, я могу забрать у тебя и твою пайку. И твою подругу… Кстати, где она? Кто-то уже забрал на правах сильного? Или на правах наглого?
– Эй, ты чо, с дуба рухнул? Никто Нинку не забирал. И я за нее тебя на куски порву, понял! – гневно, но не очень уверенно заявил «гаваец».
– А это мы посмотрим, кто кого порвет! Когда дело до твоей Нинки дойдет. А пока продукты делить будем. А потом друг у друга отбирать. Я у тебя отберу, он – у него! – сначала я ткнул пальцем в «моряка», затем – в сопливого зачинщика смуты. – Потом я все у всех заберу!
– Слышь, ты здесь не быкуй! – напыжился «моряк». – А то мы тебе быстро навалим!
– Мы?! – до звона в собственных ушах взвыл я. – Кто это мы?.. Нет здесь такого понятия, как «мы»! Есть только толпа! Где каждый сам за себя! И никто за тебя не подпишется… А если ты такой борзый, давай, выходи, я тебе покажу, кто круче!
Я действительно готов был наброситься на «моряка» с кулаками, и он это почувствовал. Выглядел он, в общем-то, внушительно, но все-таки дрогнул под моим, пока еще только психическим натиском.
– Э-э, мужики! Это беспредел!
Он обращался за помощью к толпе, но никто не вызвался помочь ему. Но и сдаваться он не хотел.
– Да ты хоть знаешь, кто я такой?
– Ну и кто ты такой?
– Да у меня заводы свои, понял! Да у меня такие связи!..
– Руины у тебя свои! И связи твои ядерным грибком накрылись! Нет у тебя ничего, понял! Ты теперь сам по себе… Все мы теперь сами по себе! И писец нам, если все здесь будет решать грубая животная сила. Мы люди, а не животные! – раскатывая рукава на куртке, ревел я. – Животное внутри каждого из нас, но мы должны держать его в узде. Иначе мы сами себя затопчем! Людьми надо оставаться! И жить по-людски!.. Не будем делить паек, ясно? Все остается на своих местах!
Я так резко повернулся к Болгарову, что тот невольно вздрогнул.
– Ты отвечаешь за каждую банку с тушенкой, за каждый пакетик с джемом, за каждый кусочек сахара! И если хоть грамм скрысишь, будешь иметь дело со всеми нами. Ты меня понял?
– Да нет, нет, все в порядке будет. Я для того здесь поставлен…
– Для чего ты здесь поставлен? – перебил его я. – Для того, чтобы за порядком следить? Так почему тут у тебя беспредел творится? Почему санчасть разнесли?.. Кстати, о таблетках!
