– Это я поняла. Но зачем вам в этом убеждаться?
– Чтобы помочь тебе в розыске твоего брата.
– Да, но я больше не нуждаюсь в ваших услугах. И вы это знаете… Кстати, Денис Федорович нравится мне больше, чем вы. Он не хамит, не обращается ко мне на «ты»…
– Хорошо, я буду обращаться к тебе на «вы». Или ты можешь обращаться ко мне на «ты».
– Поздно, поезд уже ушел.
– Но, может, мы его вернем.
– Денис Федорович уже взялся за работу.
– И что он сможет сделать? Обратится к Мурзину, запросит список людей, пропавших из бункера? Даже если он найдет там фамилию твоего брата, что дальше?
– А разве такой список есть?
Мы уже подходили к станции метро. Мне вовсе не хотелось окунаться в бурный поток спешащих на работу граждан, но у меня не было машины, чтобы подвезти ее, а такси дорогое и, главное, бесполезное удовольствие. Наземный транспорт в час пик – никудышная альтернатива метрополитену.
– Денис Федорович выяснит это и скажет тебе. Но скорее всего, он выяснит, что никакого списка нет. Хотя на самом деле он есть…
– Ты это откуда знаешь?
– Оттуда… Не люблю метро.
Мы шли по гулкому переходу, освещенному лампами под потолком и витринами ларьков. Но это еще не совсем подземелье, нет здесь той глубины, когда тяжесть земли над головой может начать давить на психику…
– Я это уже слышала, – напомнила мне Вика.
– Но я сегодня уже второй раз спускаюсь сюда. И все из-за тебя.
– И ты пошел на такие жертвы? Ай-яй-яй! Как же это тебя угораздило?
– Хотел помочь тебе, но ты отказалась от моих услуг… Что ж, тем лучше для меня. Если честно, нет никакого желания лезть под землю.
– Так в чем же дело? Можешь вернуться, взять такси…
– Да нет, я не про метро. Я про бункер, из которого пропали люди. И про подземный ход, в который утащили твоего Валеру…
– Кто утащил?
Вика резко остановилась, но не успела посмотреть на меня удивленными глазами: кто-то сзади наскочил на нее, и она потеряла равновесие. Одной рукой я поймал ее, а другой оттолкнул мужчину в толстых роговых очках. Удивительно, но мне стало обидно за девушку, и я едва не посоветовал прохожему сменить очки. А ведь, по большому счету, не он был виноват…
– Ты так резко не тормози.
– А ты глупости не говори! Кто мог утащить Валеру?
– Ты не поверишь, поэтому я лучше промолчу…
– Кстати, неплохая идея.
Вика посмотрела на меня с улыбкой, с которой женщины обычно говорят колкости мужчинам. Но вдруг она решила, что я могу обидеться и уйти, поэтому судорожно схватила меня за руку. Правда, тут же отпустила ее. Но знак уже подан. Она не хотела, чтобы я уходил. А мне и деваться некуда, ведь нам в любом случае по пути. Да и разговор еще не закончен…
Мы спустились на станцию, вышли на платформу, по которой в направлении подъезжающего поезда двигались люди. Гулкий шум вокруг, тонущие в нем обрывки чьих-то разговоров. И тонны земли над головой. Но здесь не страшно, потому что есть свет в конце этого тоннеля – как образно, так и буквально. Из глубины тоннеля нам навстречу как раз и двигался луч света.
С мерным гулом поезд выбрался из темноты на свет, вытянулся во всю длину, распахнул двери. Вика легонько коснулась моего запястья и, ничего не говоря, шагнула в гущу людей, что стремились занять место в вагоне. Она звала меня за собой, и я не хотел отказываться от предложения…
Мы встали у закрытых дверей. Рядом с Викой стоял растрепанный верзила с тонкой шеей и крупным кадыком. Мне показалось, что сейчас он как бы невзначай прижмется к ней, и я неожиданно для себя, обняв девушку за талию, привлек ее к себе. Но тут же спохватился и убрал руку. Вика сделала вид, что ничего не заметила, но так и осталась стоять вплотную ко мне. Я почувствовал запах ее волос, кожи и еще вчерашний, еле уловимый аромат духов. Видимо, сегодня она так спешила, что забыла про парфюм. Или просто времени на него не хватило.
– Мне кажется, сегодня ты поздно встала, – тихонько сказал я.
– Не то слово, – кивнула она.
Поезд тронулся, ее качнуло, и она еще плотней прижалась ко мне. Что ж, я не против…
– Гуляла допоздна? Или в чатах застряла?
– А ты разве не следил за мной?
– Следил, но недолго. В половине девятого вечера ты пришла домой, а в девять я уже уехал…
– Знаешь, мне вчера казалось, что за мной следят. Но я не думала, что это ты…
– А здесь, в метро, тебе не кажется, что за тобой следят?
– Шутишь? – скупо улыбнулась Вика и озадаченно оглянулась по сторонам.
И даже от меня слегка отодвинулась.
– Кто за мной может следить?
– Само метро. Это большой живой организм. Или нет?
– Организм. Но не живой.
Поезд остановился; из вагона никто не вышел, зато пассажиров прибавилось.
– Живой или не живой, но мы в утробе этого организма. Вдруг он превратится в спрута и начнет нас всех переваривать? Вагон окутается желудочной слизью, растворится в ней вместе с нами…
– Да ну тебя!
Вагон снова тронулся, и Вика снова вплотную приблизилась ко мне.
– Ну, вот мы и перешли на «ты», – заметил я.
– Это ничего не меняет.
– В смысле?
– Я уже обратилась к сыщику, который мне поможет.
– Но договор еще не заключен.
– Устный – заключен. Привычка у меня дурная: если дала слово, обязательно сдержу…
– По мере возможности.
– В логике тебе не откажешь… А прижиматься ко мне не надо!
Я действительно так плотно прижался к Вике, что едва вместе с ней не навалился на верзилу. Но не я в этом был виноват, а сила инерции. Это поезд резко вдруг сбавил ход. А потом и свет в вагоне вдруг погас.
– Мамочки! – на высокой визгливой ноте раздался чей-то женский голос.
– Террористы! – заголосил какой-то мужчина.
Я уже помог Вике восстановить равновесие, но так и продолжал обнимать ее за талию. Да она и сама испуганно прильнула ко мне.
– Смотри!
За окном тянулась станция метро с блочными стенами, перед глазами смутно мелькали прямоугольные колонны, поддерживающие не очень высокий свод. Ни мрамора здесь, ни гранита, только железобетон и пыль.
Едва эта станция пропала из вида, как поезд снова стал набирать скорость, и в вагонах загорелся свет. Но это не избавило меня от жутковатого ощущения.
– Что это было? – потрясенно спросила Вика.
– Подтверждение.
