Жаль, что у него не было машины времени. Так бы и вернулся в те времена, когда только-только познакомился в Дарьяной. Уж он бы не допустил, чтобы она бросила его. Он показал бы ей, как жить с настоящим мужчиной, сильным, волевым и успешным. Он бы на все пошел, чтобы высоко подняться в ее глазах…
– Она твоя жена? – спросила Ника.
– Бывшая.
– Чего так?
– Долгая история.
– И она еще не закончена, – подсказал Медник.
– Не закончена, – согласился Валентин.
Он вдруг увидел человека, особо приближенного к Тихоплесову. Это был его порученец, на которого он якобы держал компромат. Длинное, сильно вытянутое вперед лицо, близко к носу посаженные глаза – быстрые, цепкие; длинные черные волосы стянуты в хвост, нос крючковатый, уши большие. Он шел торопливо, настороженно зыркая по сторонам. Чувствовал он опасность или нет, но, насколько помнил Валентин, это была его обычная манера поведения.
Порученец шел пешком, но это не значило, что у него не было машины. Переулок уже сплошь был заставлен припаркованным к обочине транспортом, и он мог бросить свое авто где-нибудь в далеком от офиса месте. Охранник у ворот пропустил его, как штатного сотрудника фирмы, не требуя документов. По сути, им он и был, неважно, что с некоторыми оговорками.
– А вот и он, главный по сделке с чеченцами, – сказал Валентин. – Увы, имени его не знаю…
– Будем называть его просто гад, – предложил Медник.
– Он больше на шакала похож.
– Тогда его зовут Шакал.
– Я думаю, он долго здесь не пробудет, – сказал Валентин. – Будет возвращаться.
– Он будет возвращаться, а мы будем его брать, – решил Цаплин. – Чего тянуть?… Ника, это будет преступление, похищение человека. Я не спрашиваю, хочешь ты участвовать в этом или нет. Я озвучиваю факт. Ты – соучастник преступления, и ты должна принять это как должное.
Девушка кивнула. Как и Валентин, она уже давно сделала свой выбор.
Порученец Тихоплесова появился лишь к обеду. Оглядевшись по сторонам, он вышел из ворот и спешно засеменил по улице. В желании быть незаметным он поднес руки к вороту своего пиджака, будто собираясь поднять его, чтобы скрыть нижнюю часть лица.
Но это было лишь инстинктивное движение, продиктованное шакальей сущностью этого человека.
Ника выждала немного, плавно тронула микроавтобус с места, притормозила, поравнявшись с порученцем. Дверь в салон плавно отъехала, Медник и Теплов стремительно атаковали жертву и, не дав ей пикнуть, играючи запихнули в салон. Дверь закрылась, и машина резко рванула вперед.
Валентин сидел на переднем сиденье, он видел, как из-за поворота им навстречу вывернул дорогой «Мерседес», водитель которого уверен был в том, что имеет полное преимущество перед машинами простых смертных. Он и не подумал сдать назад, хотя по правилам должен был пропустить микроавтобус. Но и Ника сдаваться не собиралась. Не растерявшись, она замигала фарами. И скорость она набирала так стремительно, что водитель «Мерседеса» запаниковал, резко сдав назад. Машины разошлись в миллиметрах друг от друга.
Валентин не стал ничего говорить, но показал Нике вытянутый вверх большой палец правой руки.
Пока они ехали по городу, ни один милиционер не попался у них на пути. И перед Кольцевой автострадой пятачок возле КПМ будто вымер, словно кто-то нарочно дал им зеленый свет.
Пленника вывезли в лес недалеко от города, бросили на землю, развязали, выдернули кляп изо рта. Нависнув над ним, Цаплин долго смотрел на него испепеляющим взглядом.
– Вы… Вы не имеете права! – истошно вещал порученец. – Я буду жаловаться!
Вместо того чтобы подняться, он испуганно извивался телом, змеей пытаясь отползти от Цаплина.
Валентина он не видел, потому что встреча с ним в сценарий пока не входила.
– Кому ты будешь жаловаться? – спросил командир, снимая маску. – Чеченцам?
– К-каким чеченцам?
– Которым ты, гад, оружие продавал!
– Я продавал?! У вас есть доказательства?
– Какие доказательства?! Ты что, не узнаешь меня? Я – капитан Цаплин, осужденный за убийство мирных чеченских жителей. Я – капитан Цаплин, сбежавший из-под стражи, чтобы найти тебя и спросить за своего брата!
– 3-за какого брата? – в паническом ужасе простонал пленник.
– Я же сказал, за своего брата! Он был танкистом! И заживо сгорел вместе с танком. А танк подбили из гранатомета, который ты продал чеченским боевикам…
– Я продал?! Почему я? Может, это кто-то другой продал!
– Я знаю, что ты гранатометы продавал!
– Не только я!
– Значит, ты все-таки продавал…
– Нет, не продавал!
– Но ты же только что сказал, что не только ты продавал.
– Я оговорился!
– Да мне все равно, оговорился ты или нет. Я знаю, что ты продавал оружие чеченцам. И я знаю, что из-за тебя погибли десятки наших солдат. А может, и сотни. Аможет, и тысячи… Ты готов, мразь, за это ответить?
– Почему только я? – забился в истерике порученец.
– А кто еще?
– Н-не знаю… Много кто…
– Ты сам вышел на сделку с чеченцами или за тобой кто-то стоял?
– Сам!
– А может, все-таки кто-то? Может, мы и не будем отрезать тебе голову.
– Как – голову?! Я не хочу голову… Я не сам, меня мой босс заставил…
– Как тебя зовут?
– Георгий!.. Гоша… Гоша меня зовут…
– А босса твоего как зовут?
– Эдуард… Эдуард Антонович.
– Тихоплесов?
– Ну вот! Вы все знаете!
– Что мы знаем? Мы знаем, что его обвиняют в торговле оружием.
– Э-э… Нуда, обвиняют.
– Но доказательств нет.
– А вам нужны доказательства?
– Да. Откуда я знаю, может, ты сваливаешь свою вину на него.
– Так он сам на меня все свалил! Всю грязную работу! Я в дерьме, он в шоколаде!..
– Какую грязную работу? Он что, до сих пор оружие в Чечню толкает?
– Нет. Сейчас опасно. Он все каналы уже закрыл. Да и давят на него…
– Кто?
– Ну, государство, конкуренты…
– Какие конкуренты?
– Так это, оружейный рынок поделен, но не все с этим согласны… В смысле, легальный рынок. Рентабельность здесь хорошая, желающих много…
– А нелегальный рынок?
– Так мы этим уже не занимаемся.
– Но занимались.
– Ну, было дело.
