Глупо было бы своими руками поджечь фитиль, который в конечном итоге мог взорвать пороховую бочку, на которой жил Валентин. Да и не сплетник он, чтобы языком трепать…
Он отправился к Цаплину, который сидел в кресле перед компьютером и держал перед глазами листочек бумаги. Он запоминал цифры, записанные на нем. Наверняка, это был код, которым он засекретил оформленный на него счет.
С его появлением Цаплин неторопливо сложил листок бумаги вчетверо, спрятал в карман.
– Ну вот, теперь можно захватывать Тихоплесова и его жену, – сказал он, раздумывая вслух.
– С ним понятно. А Дарьяну зачем трогать?
– Ну как же, она его главный бухгалтер, она знает все о его деньгах.
– Правильно. Это мы и должны выяснить, где хранятся его деньги, – кивнул Валентин. – Но для этого совсем не обязательно захватывать Дарьяну. Я встречусь с ней, она мне сама все расскажет…
Он всерьез обдумывал этот вариант. Выбрать место и момент, чтобы неожиданно и во всей своей красе предстать перед Дарьяной. Он должен был ошеломить ее и этим вызвать на откровенность… Валентин понимал, что в таком плане изъянов много, как дырочек в дуршлаге. Но дело в том, что сама предполагаемая встреча с Дарьяной была важней для него, чем успех предпринятого дела.
– А если не расскажет? – пытливо посмотрел на него Цаплин. – Если кому-то другому расскажет? Мужу, например. Или ментам. Что тогда?
– Ну, можно обойтись без этого. Можно вообще ее не трогать. И так ясно, что денег у Тихоплесова куры не клюют. Если кого-то и нужно захватывать, то только его самого. Развяжем ему язык, он через Интернет выйдет на свой счет, переведет деньги… Это несложно, если знать код.
Цаплин думал недолго.
– Да, я понимаю, Дарьяна твоя бывшая жена, ты не хочешь, чтобы она страдала. Все правильно, и я тебя понимаю… Кажется, тебе уже пора Варенцова менять, – глянув на часы, сказал он.
Валентин кивнул и спустился в подвал, залез в шахту, в глубине которой его ждал Вадим. Он передал ему лопату, кирку, мешки для грунта.
– Уфф, заморился… Душ пойду приму и посплю чуток. Где там Ника?
– Да в саду, на скамейке, весь день тебя прождала.
– Да? Что-то ни разу не спустилась ко мне… Ладно, пойду я.
Валентин взял кирку. Земля мягкая, не сыпучая, куски отламываются легко, и отбойный молоток не нужен. Да и не пошло бы дело быстрей с пневмоинструментом. Землю не только выбить надо, но еще и выбрать – погрузить в мешки и вынести. Хорошо, подвал в доме большой, есть помещения, в которые можно сгрузить землю. Но штольня уже длинная, сорок четыре метра – пока туда сходишь, пока обратно, время уходит и силы. И еще подпорки надо устанавливать, провод с лампочками тянуть…
Смена у Валентина не маленькая, целых четыре часа. Первое время минуты тянулись долго, но затем полетели со скоростью секунд. Он вработался, поэтому считал не время, а пройденные метры. Не сказать, что особо усердствовал, но три метра прошел…
Сменить его должен был Теплов, ему решать, вести шахту вверх или продолжать рыть в горизонтальном направлении. Но Алексея не было. Тогда Валентин сам вышел из штольни, затем из подвала.
В небе уже светила луна, на ступеньках крыльца напротив ворот сидел Вадим. Микроавтобуса во дворе не было.
– Валек? – не оборачиваясь, спросил он.
– Угадал.
– Да больше и некому.
– А где все?
– На разведке.
– А ты почему здесь?
– Я же не сказал, что это разведка боем. Цаплин сказал, что просто прокатятся.
– Куда?
– К поселку, где Тихоплесов живет. Посмотреть надо, как пункт охраны обойти.
– Гошу тоже не собирались трогать, – вспомнил Валентин.
– Но ведь взяли. И удачно же. Он даже в криминальную сводку не попал.
– Не нравится мне все это.
– Что тебе не нравится?
– Что меня с собой не взяли.
В кармане у Вадима запиликал мобильник.
– Да… Здесь, рядом… Понял… Хорошо, скажу… Да, жду.
Он спрятал телефон, напряженно посмотрел на Валентина.
– Ты в душ иди, грязный весь.
– Цаплин звонил? Что случилось? – всполошился Валентин.
– В душ, говорю, иди.
Всем своим видом Вадим давал понять, что не может сказать ему, что произошло. Но и страшного ничего не случилось, это тоже было видно по его глазам.
– Ну, в душ так в душ.
Валентин сходил в свою комнату, взял шампунь, мыло, полотенце, чистое белье.
Летний душ находился в саду, бочка над ним большая, на двести литров, и вряд ли Вадим после того, как искупался, разбавил нагретую солнцем воду. А если вода не очень теплая, то не страшно. Все равно Валентин не мыться шел. Нетрудно было понять, что в душ его посылают не просто так.
Он только сделал вид, что направился в глубь сада, сам же, скрывшись в темноте, повернул обратно. Прикрываясь кустами малинника, он прошел к самым воротам.
Валентин видел, как Вадим полез в карман, достал оттуда трубку телефона, выслушал кого-то, наверняка Цаплина. Сначала он выключил свет во дворе и только затем открыл ворота.
Микроавтобус заехал во двор, первой из него вышла Ника, за ней появились и разведчики. Они вытащили из машины связанного человека, затащили его в дом.
Фонарь во дворе не светил, но горели лампочки на столбах неподалеку, да и ночное небо было безоблачным. Поэтому Валентин смог разглядеть пленника. Это был Тихоплесов.
Медник вышел из машины уже после того, как Тихоплесова втянули в дом. Он был последним по счету, кто находился в микроавтобусе. На кого же он тогда смотрел, закрывая за собой дверь?
Во дворе остались только Вадим и Ника; один сидел на ступеньках, другая – у него на коленях, обнимая за шею. Он еще не знал, что его подружка всего лишь изображает семейную идиллию. Впрочем, Валентин не собирался открывать Вадиму глаза, да и не до того ему сейчас было.
Он осторожно подкрался к мини-вэну, открыл дверь. В это время над головой зажегся фонарь, осветив салон машины. Валентин увидел привязанную к сиденью женщину. Рот у нее был заклеен пластырем, на голове шапочка, края которой низко были опущены на глаза. Ее лицо было наполовину скрыто, но Валентин все равно узнал ее. Это была Дарьяна.
Он только рот раскрыл, чтобы обратиться к ней, но появившийся вдруг Медник с грохотом задвинул перед ним дверь.
Юра взял его за руку, отвел за дом и грубо спросил:
– Почему ты не в душе?
– Почему вы скрываете от меня Дарьяну?
– Это не Дарьяна, это ее двойник, – нехорошо усмехнулся Юра.
– Только лечить меня не надо. Почему она здесь?
