Какое-то время Тома держалась молодцом, но второе дыхание так и не открылось. Я понял, что еще немного – и она вовсе выбьется из сил. Загнанных лошадей пристреливают, но это не наш случай.
Сначала Тома широко открыла рот, затем опустила руки, а когда силы совсем иссякли, остановилась и опустилась на пятую точку опоры.
– Все.
– Не все, – покачал я головой.
Можно было взвалить ее себе на плечи, но так я значительно потеряю в скорости, и Генка точно меня нагонит. У него оружие, он сзади, у меня просто не будет шансов дать ему отпор.
– Я их остановлю.
– Как? – спросила она, не поднимая головы.
– Так, – вынимая из-за пояса пистолет, сказал я.
– Не надо так!
– Но я не хочу в тюрьму.
– Я тоже.
– У нас нет выбора.
– Есть.
Тома вдруг поднялась и побежала. Какое-то время я потрясенно смотрел на нее, в ожидании, что вот-вот она остановится и сядет на землю. Но, как это ни странно, она бежала, не сбавляя взятый темп. И, когда она скрылась в кустах за поворотом лесной тропы, я побежал за ней.
Томы хватило минут на десять. Сначала она стала сбавлять обороты, потом в изнеможении опустилась на землю. Она была доведена до такого состояния, что не могла даже разговаривать. Я и сам, признаться, чувствовал себя неважно, но был далек от мысли, чтобы сдаться на милость Генке.
Тома сидела, склонив голову до самой земли. Но, услышав, как я передернул затвор, взвыла:
– Ы-ы!..
Она не хотела, чтобы я убивал. Но я должен был остановить Генку.
– Надо, – в раздумье качнул я головой.
– Ы-ы-ы!
Генка не заставил себя долго ждать. Но встретил я его с пистолетом в опущенной руке. Я должен был стрелять, но…
– Брось пушку! – жадно хватая ртом воздух, потребовал Генка.
Его «макаров» смотрел прямо на меня. Рука его дрожала, но я понимал, что шансов у меня нет. Но пистолет из руки я не выпустил. Пусть убивает, но в тюрьму я не пойду.
– Мишка, не будь дураком!
– Был дураком. И останусь… – горько усмехнулся я. – Хочешь, убивай. А в тюрьму не сяду… А Томку не трогай, она здесь ни при чем… Убивай.
Я поднял руку с пистолетом, но только для того, чтобы создать угрозу для Генки. Не хочет стрелять, а придется… Но Возников не купился на мою предсмертную хитрость.
– Трохин, не дури!
– Ты же знаешь, моя статья на вышку тянет.
– Знаю, – не стал разубеждать меня Генка.
– Я работал на Олега.
– Я так и понял. Потому и пошел вчера за тобой.
– Выследил?
– Выходит, что так…
– Олег меня использовал. Обманул и натянул, как презерватив…
– Он всегда тобой пользовался. Еще со школы.
– Школу назад не вернешь… Генка, убей меня. Эти не убили, хоть ты это сделай…
– Смерть найти легко. Ты попробуй поживи с таким грузом… – пренебрежительно усмехнулся Возников.
– Тяжелый груз, – кивнул я. – Но я думал, что чищу страну от криминального мусора… Бандитов убивал, воров…
– Кого конкретно?
– Конкретно только одного знаю, по телевизору показывали. Олег сказал, что это какой-то Стержень, а он вор в законе, Тетёра…
– Был такой, в конфликте с Волопасом был. Значит, это ты его убрал…
– Но я-то думал, что это Стержень… И остальных вслепую…
– Сколько их было?
– На следствии бы сказал. Но следствия не будет… Живым я тебе не дамся…
– Значит, страну от криминального мусора чистил? – мрачно усмехнулся Генка.
– Да, Олег говорил, что у вас есть какая-то тайная организация…
– Где у вас?
– В органах.
– Да, есть органы. Печень, почки, селезенка. Так вот, в печенках у нас эти ваши организации сидят. Сколько людей извели.
– И таких, как я, наказывать надо.
– Само собой.
– Вот и накажи меня, Генка. Стреляй. Я тебе на том свете только спасибо скажу…
Возников стрелять не стал. Это сделал кто-то другой – не за него и не в меня. К тому же издалека. Выстрел прозвучал метрах в ста за спиной у Генки. Видимо, это спешил к нему отставший напарник, предупреждая о своем появлении.
Генка тоже выстрелил. В воздух.
– Минута у тебя есть, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Пошел!
Кивком головы он показал в чащу леса в сторону от нашей тропки. Но я не сдвинулся с места, не понимая, зачем он делает это.
– Скажу, что не догнал… Ну, быстро! Время идет!
Наконец до меня дошло, что Генка отпускает нас. Я схватил Тому за руку, потащил за можжевеловый куст. За ним мы и спрятались, наблюдая за Генкой.
А он дождался своего напарника и вместе с ним продолжил путь по тропинке, зная, что никого им не догнать.
– Зачем он тебя отпустил? – недоуменно спросила Тома.
– Затем, чтобы мы жили. С тяжелым грузом на душе.
– Это трудно.
– Но мы должны справиться…
– Если должны, то справимся…
Она ткнулась носом в мою шею, как мне показалось, в поисках защиты от всех невзгод. Но я не позволил ей расслабляться. Мы должны были идти. В любое время Генка мог опомниться и, наплевав на собственное благородство, повернуть назад…
Глава 8
Железная дверь с лязгом открылась, на пороге появился надзиратель в милицейской форме:
– Трохин! На выход!
Михаил пожал плечами, встал с жесткой кушетки и вышел из камеры, где провел без малого трое суток.
Ему грозило серьезное обвинение в превышении мер необходимой самообороны. Как будто существовали иные способы обезопасить свою семью от бандитского произвола. Эти подонки собирались изнасиловать его жену, дочь, а он должен был это терпеть. А может, следствие всерьез считало, что достаточно было сказать «ребята, вы не правы», как бандиты бы сразу сдались властям, осознав свою вину и беспомощность перед законом…
Михаила провели в кабинет на втором этаже здания, где ждал его незнакомый мужчина в форме следователя с майорскими звездами на погонах. Если следователь, значит, обвинение, мелькнуло в голове.
– Майор Воськин, следователь прокуратуры, – сухо представился он. И взглядом показал на пачку сигарет, лежащую на столе: – Если желаете.
– Спасибо, не курю.
– Похвально. Я вот тоже собираюсь бросить.
