Пуля прошла навылет – и в спине дырка, и в груди, поэтому приходится лежать на боку, а это так неудобно… Он только-только оклемался после операции, рана свежая – внутри все болит. Состояние аховое, и на разговор уходит уйма сил. Сейчас бы снотворного чуток, и в аут.
– Все, все, молчу. Давай помогу лечь на левый бок.
– Нет. Не хочу лежать спиной к двери.
Палата охраняется, но тем не менее Семен должен был держать под присмотром вход. Если вдруг сюда ворвется киллер, он не сможет ему помешать, но все равно ему нужно находиться лицом к опасности.
– Давай переставим кровать, – предложила Джема. – По центру палаты, ногами к двери.
– Ногами к двери лежат только покойники.
– Тебе не угодишь.
– А не надо мне угождать. Я не просил тебя об этом, – закрывая глаза, сказал Сэм.
Джема поняла, что исчерпала лимит на разговоры, поэтому благоразумно промолчала. Скажи она хоть слово, Семен тут же выгнал бы ее из палаты. Или она бы сама ушла, или ее силой выставили бы за дверь. Охрану вызвать не проблема.
Но Джема осталась в палате. Может, Семен ее ни о чем и не просил, но все-таки он ощущал потребность в ее присутствии. В свое время она предала его, даже пыталась убить Наташу, но тем не менее сейчас он был уверен в ней и не боялся получить удар в спину. Более того, с Джемой было спокойно. Ведь она действительно любит его. И сиделка из нее отличная. Однажды девушка уже спасла его в тюремной больнице, где он мог умереть не столько от раны, сколько от ужасного ухода…
– Ты спи, – спустя время, тихонько сказала Джема. – Я буду присматривать за дверью.
Семен кивнул. Да, он ей доверяет.
– На левый бок ляжешь?
– Давай.
Только Джема повернула его на другой бок, как дверь в палату открылась, и раздался голос Харитона:
– Джема? Ты уже здесь?
– А куда от вас денешься?
– Блин, цветешь и пахнешь… Сэм, а ты, я смотрю, не теряешься! – засмеялся Кузов.
Семен не стал менять позу, поэтому его друзья встали по левую сторону кровати. Джема подала всем стулья, сама отошла в сторонку.
– Я говорил с врачом, – сказал Кит. – Он сказал, что на тебе, Сэм, как на собаке все заживает…
– Так и сказал? – усмехнулся Семен.
– Ну, он бы так не сказал, – засмеялся Харитон. – Он же тебе не друг…
Боевой пацан, мощный и тяжеловесный, как скальная глыба. И вид у него бравурный. Выражение лица вроде бы суровое, но взгляд насмешливый, задиристый. В общем, внешность впечатляющая. Только хватит ли ему духу выдержать войну с Нахрапом? Войну, которая началась с выстрела на Линейной улице…
– А мы друзья, – улыбнулся Кузов. – Потому и можем сказать, что ты живучий, как черт.
– Совсем озверели! – возмутилась Джема. – То черт, то собака!
Но ее гневное восклицание вызвало лишь смех. Безобидный смех, дружеский. Пацаны смотрели на нее так, как если бы она была своей среди своих, равной среди равных. А ведь она когда-то имела право голоса на сходе… Может, ей пора вернуться? Все-таки война на пороге, а она не из тех, кто дезертирует с передовой. Всегда была бой-бабой…
Кит, Харитон и Кузов дурачились, но Семена не проведешь, в их смехе он слышал не только веселье, но и нервозность. Таким смехом люди обычно пытаются заглушить свой страх перед неизвестностью.
– Что там у вас стряслось? – спросил Сэм.
– Ну, почему сразу стряслось? – вздохнул Кузов. – Мы что, просто так не можем к тебе приехать… Хотя стряслось. Нахрап наехал.
– А конкретно?
– Из банка позвонили, сказали, что Нахрап там. Мы подъехали, а он с толпой. Чего, говорит, на стрелке не были? Где Сэм, спрашивает?..
– Что ему нужно знать? В морге я или в больнице? – обозленно усмехнулся Семен.
– Да нет, он конкретно придурялся. Типа, ничего не знает, – проговорил Харитон. – Я ему сказал, что в тебя снайпер стрелял, он глаза на меня вытаращил. Типа, быть того не может! А самого на смех пробивает. Радости полные штаны!..
– Ну, со штанами мы разберемся. Какие у него предъявы?
– Да всё те же. Денег ему, говорит, недоплатили. Ну, и банк требует. Весь! Целиком!
– Вы ему сказали, что я жив?
– Сказали, – кивнул Харитон.
– Сам же простыню на меня накинул…
– Я же тогда думал, что так будет лучше. А сейчас охрана у тебя, мышь не проскользнет. И ты нам живой нужен. Мы когда сказали, что ты живой, Нахрап конкретно притух. Нас он не очень боится, а с тобой не такой борзый. Хотя предъяву обратно не забрал. Банк, говорит, отдать надо. И всю долю с Алекса…
– И Алекса забрать хочет? – нервно засмеялся Семен. – Все заграбастать хочет. Потому и меня заказал… С Алексом поговорить надо. Видать, Нахрап к нему конкретно подкатывался.
– Говорили мы с Алексом, – кивнул Харитон. – От банка ехали, к нему заглянули. Нахрап на него еще не наезжал. Но ведь наедет, и тот это понимает. Потому и на жопу криво сел. И теперь трясется, сопли текут. Да и сам как сопля.
– Может, он в сговоре с Нахрапом? – предположил Семен. – Хочет от нас избавиться…
– А ему какая разница, под ним или под нами? Его дело – деньги делать, а кто купоны стричь будет, ему без разницы. Если бы Нахрап Усыгину банк вернул, тогда ему лучше с Нахрапом. Только зачем Нахрапу банками разбрасываться? Он свое дело знает, он все под себя гребет…
– Ну, банк ему еще никто и не отдаст, – усмехнулся Семен.
– Мы ему так и сказали, что хрен ему по всей морде, – совсем невесело улыбнулся Харитон. – А он говорит, что если по понятиям, то банк отходит к нему.
– Если язык без костей, а голова без мозгов, то сказать все, что угодно, можно.
– Так я ему так и сказал: ты, говорю, не заговаривайся. Он мне, вы, типа, стрелку просрали, не подъехали. Значит, банк сдали.
– Банк остается за нами, – мрачно посмотрел на Харитона Семен. – А с Нахрапом нужно решать…
Он вдруг спохватился и глянул на Джему. Она еще не допущена к столь важным и к тому же секретным разговорам, и ей нужно было уйти. Он показал Джеме взглядом на дверь, но она в ответ покачала головой.
– Поздно уже уходить. Я все поняла. И знаю, что Нахрапа надо выводить за скобки.
– Да? Значит, тебя надо убить, – больше в шутку, чем всерьез сказал Кит.
Но в этой шутке была и доля правды.
– Нет, лучше я сама Нахрапа убью.
Было видно, что Джему пугают ее собственные слова. Но все-таки решимости в ней было больше, чем страха.
– Ты?! Нахрапа?! – обалдело посмотрел на девушку Кузов.
– Да, я. – Голос ее чуточку дрожал, но все-таки прозвучал уверенно.
