Красногвардейская улица началась от центра города и шла вдоль берега реки, сначала по второй, а затем и по третьей линии тянулась почти до самой окраины. Нужный нам дом находился в конце этой самой длинной в городе улицы. Это был двухэтажный особняк с фигурной черепичной крышей. Высокий из желтого кирпича забор с горящими фонариками на опорных столбах, кованые ворота с острыми пиками наверху. Двор тоже был хорошо освещен, но в окнах самого дома свет не горел. И это мне очень не нравилось.
Мы с Марцевым вышли из машины, подошли к воротам и услышали, как навстречу нам с грозным лаем бежит собака. А чуть погодя увидели ее оскаленное рыло, которое она пыталась просунуть в пространство между брусчаткой и нижним срезом ворот. К счастью, она не смогла прорваться к нам сквозь узкую щель, но я все же наставил на нее ствол автомата… Мне нравятся бойцовские собаки, мне импонирует их сила и мощь, но в таких случаях, как сейчас, я рад видеть их только в намордниках. А зубастых и клыкастых могу и наказать. Хотя, конечно, лучше обойтись без этого.
Марцев был единственным из всех нас, кого можно было принять за нормального человека, то есть в штатском и без всякой экипировки. Мне он велел отойти от глазка видеокамеры, установленной на входной панели домофона, сам нажал на клавишу звонка. И даже прокашлялся, чтобы разговор с хозяином не начался с хриплой ноты.
Но напрасно готовил он себя к общению с Горожановым. Свет не зажегся ни в одном окне, и динамик домофона мертво молчал.
– Или нет его дома, или прячется, – сожалеющим тоном изрек Марцев. – А санкции у нас нет.
– Может, без санкции?
– Заметь, это была твоя идея, – шутливо улыбнулся он.
Идея, может, и моя, но всю ответственность Марцев брал на себя. И мы оба это понимали.
Яков Леонидович отдал распоряжение, и группа захвата пошла на штурм дома. Два бойца перескочили через забор, и тут же исчезли нацеленные в меня собачьи клыки. Пес активно переключился на новую цель, которая, к счастью, оказалась ему не по зубам. Собака была гуманно усмирена усыпляющим выстрелом, и группа уже в полном составе через забор смогла проникнуть во двор дома.
Калитка изнутри никак не хотела открываться, поэтому и Марцеву пришлось лезть через забор. Мне он велел оставаться возле машины, сославшись на мое ранение. Можно подумать, что я именно больной ногой должен был цепляться за верхний срез забора, на ней подтягиваться… Но приказ начальника – закон для подчиненного, и я не мог его не исполнить.
А со двора дома послышался треск ломаемых дверей. Осматриваясь по сторонам, я озадаченно почесал затылок. Что, если Горожанов – вовсе не тот человек, который нам нужен? Может, как и его пособник Жерновой, свинорылый ездил на джипе по доверенности. Или под таким же номером, не считая последнего буквенного обозначения, в нашей области существовал еще один «икс-пятый» «БМВ» серебристого цвета… Словом, Яков Леонидович очень рисковал, без санкции взламывая дом по улице Красногвардейской. И даже если здесь в самом деле жил свинорылый, все равно Марцев мог получить по шапке. Даже если вина подозреваемого будет установлена, все равно вторжение в его владения признают незаконным. А прокуратура в таких случаях очень любит выносить на суд победителей…
Да, Марцев понимал, что может нарваться на прокурорскую грубость, и все же щепки летели во все стороны. А ведь ему должность в ГУВД предлагали, и он очень хотел ее занять. Чего ж тогда он так неосторожно себя ведет?.. Может, потому и не поднялся выше угрозыска районного масштаба, что в такие вот ответственные моменты азарт настоящего сыщика пересиливал в нем писклявый голос осторожности… Если так, то я должен был осудить себя за то, что разуверился было в своем начальнике.
Группа ворвалась в дом, я видел, как зажигается свет в окнах. Но в общем все было тихо – ни выстрелов, ни криков. Верный признак того, что размах на рубль закончится пшиком на копейку.
Так оно и оказалось. Единственно, чего добился Марцев с группой, были ключи, которыми он смог открыть калитку со двора. И еще он принес фотопортрет, заключенный в рамку красного дерева. На снимке был запечатлен свинорылый, и на меня он смотрел с насмешкой и даже с издевкой. Козел!
– Он? – уныло спросил Марцев.
– Он самый.
– Ну, хоть что-то.
– На еврея он вроде бы не похож, – сочувствующим взглядом посмотрел я на майора.
– При чем здесь это?
– Для евреев погромы – обычное дело.
Еврейские погромы давно уже ушли в прошлое, во всяком случае, у нас в России, но Марцев понял мой намек.
– Ну да, – еще больше загрустил он. – А за русского спрос… Но ведь он, падла, Юрку застрелил.
Марцев забрал у меня портрет Горожанова, в сердцах плюнул на него без слюны.
– Сволочь!
– И где-то ж носит его земля, – заметил я.
– Земля носит, а машина возит, – кивнул он. – Гараж пуст – уехал Горожанов.
– Надо бы людей оставить, может, еще будет…
– Людей оставить? После того, как мы дров наломали?.. Да, переборщили мы… И кто останется? Из группы я никого не оставлю, тут опера нужны…
– Я останусь.
– А как же твоя нога?
– Что ж я, по-твоему, на костях Горожанова танцевать собираюсь?.. Хотя и не отказался бы…
– Ничего, мы еще вместе станцуем… Значит, остаешься?
– Да, – с окончательной решимостью сказал я.
– Знаешь, я бы и сам с тобой остался, но не могу, жене обещал дома быть. И без того, видишь, задержался…
– Ничего, я один здесь побуду.
– Зачем же одному? Я к тебе Агранова пришлю.
– Он же вчера со смены…
– Да? Тогда Кузему…
– Так ему завтра вроде бы дежурить… Я уж сам как-нибудь, ладно?
Марцев кивнул, соглашаясь. Затем спросил, нужна ли мне каска. Я сказал, что нет, и отдал ее вместе с бронежилетом и автоматом. Оставил себе только пистолет – грозное оружие в руках бывалого опера.
Начальник пожелал мне удачи, забрал группу и уехал. А я, закрыв калитку изнутри, осмотрел лежащую на земле собаку. Мощный мастиф, у такого зверя кость голыми зубами не отберешь. Он еще крепко спал, но уже подавал признаки жизни. Закрытые веки подрагивали, кончик носа шевелился, подергивался хвост. Но мне бояться нечего: сейчас закроюсь в доме, и плевать на пса со второго этажа.
Прежде чем зайти в дом, я осмотрел дверь, которую так беспардонно взломали дюжие хлопцы из группы захвата. Если Горожанов увидит ее, он сразу поймет, что в доме побывали гости. В лучшем случае вызовет милицию, в худшем – сбежит. Поэтому второй этаж для меня заказан. Хозяина нужно поджидать в холле первого этажа, чтобы как можно быстрей среагировать на его появление.
И все же мне пришлось подняться на второй этаж. Нужно было погасить свет в доме. Попутно я обследовал все пять комнат, расходящихся от холла, размеры которого превосходили мою квартиру вместе с нежилой площадью. Об отделке и обстановке и говорить нечего – евростиль, евромебель, и дорого, и сердито.
