– А кто есть?
– Никого.
– То есть вы сейчас дома одна? – спросил Ревякин.
– Да, одна.
– Может, к себе нас пригласите? На чашку кофе не претендуем, но хотя бы по стакану воды…
– А у вас ордер есть? – осмелела девушка.
– Ну да, ну да, сейчас же не тридцать седьмой год, – усмехнулся Ревякин. – Ну так и ордера в тридцатых годах остались. Сейчас постановления выписывают, а не ордера… Вы что, труп у себя в квартире скрываете?
– Труп?! С чего вы взяли?
– Поведение у вас, гражданочка, подозрительное… Лейтенант, давайте в прокуратуру! – Ревякин строго посмотрел на Богдана. – Скажете, что по этому адресу находится криминальный труп, пусть вам выпишут постановление на обыск…
Хитрость сработала, и девушка распахнула дверь:
– Какой труп? Нет здесь никакого трупа! Проходите, смотрите…
Квартира трехкомнатная, такая же просторная, как у Елены Владимировны, но ремонт здесь получше и мебель побогаче. Правда, порядка меньше. Вроде и пыли нет, полы не грязные, вещи в беспорядке не валяются, но не хватает домашнего уюта. Впрочем, этот недостаток с лихвой компенсировался превосходным запахом парфюма, который шлейфом расходился за девушкой. Она провела гостей по комнатам, доказывая, что никакого трупа у нее нет.
– Убедились? – торжествующе спросила она, закрывая дверь в ванную комнату, на которой и закончился осмотр.
– Значит, Карлсона вы не убивали, Карлсон улетел сам, – невозмутимо парировал Ревякин.
– Какой Карлсон? Мужчина, с вами все в порядке?
Девушка, казалось, готова была засмеяться. Истерическим смехом.
– Я же говорю, мы Карлсона ищем, – невозмутимо посмотрел на нее Ревякин. – Знаете такой анекдот? Карлсон лежит в постели, а его любовница в окно смотрит, видит мужа, а Карлсон ей: дескать, не переживай, у кого штанишки с моторчиком, тому бояться нечего. Муж уже в подъезд входит…
Судя по ее виду, красавица не расположена была слушать анекдоты, но голос у Ревякина приятный для женского слуха, язык подвешен и речь достаточно выразительная. Девушка не то чтобы заслушалась, но и не перебивала.
– Заходит муж в квартиру, а Карлсон прыг в окно с десятого этажа. Муж заходит в спальню. «Дорогая, кто у нас тут был?» – «Никого», – отвечает она. – «А чьи это штанишки с моторчиком?..» Вот и у нас примерно такая же ситуация. Забыл Карлсон свои штанишки. Без штанишек с балкона спрыгнул…
– Какие штанишки? Какой балкон?
– С моторчиком штанишки. А спрыгнул он с вашего балкона. Сегодня…
Ревякин зашел в спальню, открыл дверь, вышел на балкон.
– Есть свидетели, которые видели, как с вашего балкона сегодня спрыгивал человек… Может, мне сказать об этом громче?
Девушка в отчаянии мотнула головой. Она вовсе не хотела, чтобы Ревякин разнес эту новость.
– Я тоже думаю, что нам не нужно выносить сор из избы, – возвращаясь в комнату, сказал Ревякин. – Да, кстати, гражданочка, как вас называл этот Карлсон?
– Не знаю я никакого Карлсона, – подавленно вздохнула девушка. – А зовут меня Нина.
– И с вашего балкона, Нина, никто сегодня не спрыгивал?
– Нет.
– И муж ваш сегодня не приходил?
– Нет.
– А кто приходил? С кем вы живете? – спросил Ревякин, вынимая из платяного шкафа полосатую мужскую пижаму как минимум пятидесятого размера.
– Живу… – еще горше вздохнула Нина. – Он иногда приезжает…
– Кто он, муж или сожитель?
– Глеб его зовут…
– Значит, сожитель…
– Это не ваше дело, – исподлобья глянула на Ревякина Нина.
– Согласен. Абсолютно с вами согласен, гражданочка. С кем вы живете, это ваше личное дело…
Капитан не договорил. Кто-то позвонил в дверь, и он осекся, выразительно глянув на Богдана.
Кто-то звонил в дверь, но Нина не двигалась с места. Ревякин легонько взял ее за руку, подтолкнул к двери:
– Может, откроете гостю?
– Э-э… Я не знаю…
– Давай, девочка, давай!
Нина явно не хотела открывать дверь, но Ревякин умел настаивать на своем.
В квартиру вошел высокий молодой человек с правильными чертами лица. Лет двадцать пять ему, вряд ли больше. Черные как смоль волосы, модельная прическа, загорелое лицо, спортивного склада фигура, модная рубашка, вареные джинсы, дорогие кроссовки, в руке полиэтиленовый пакет с рисунком. Взгляд сильной, уверенной в себе личности, но при этом в нем чувствовалась настороженность. Может, потому он и вздрогнул пугливо, когда из одной комнаты к нему вышел Ревякин, а из другой Богдан.
Парень шагнул назад, но Ревякин осадил его резкой и усмиряющей фразой:
– Стоять! Милиция!
– Милиция?
Богдану показалось, что парень облегченно вздохнул. Не милиции он побаивался, его пугало нечто другое. Пугало, но все-таки в квартиру он зашел, ни о чем не спрашивая.
Ревякин взял Нину под локоток, увел в сторону, а сам вплотную подошел к гостю.
– Что в пакете? – спросил он и силой вырвал ношу из рук.
– Эй, что вы творите? – запоздало возмутился парень.
Но было уже поздно. Капитан достал из пакета джинсовые брюки и рубашку.
– Так, значит, это ты Карлсон, который прыгает с балконов и ворует чужие вещи?
– Я не воровал, – мотнул головой парень.
– Одолжил? – подсказал ему Ревякин.
– Ну, в общем, да… Вот переоделся и принес…
– А если бы Глеб здесь был? Сбежал от него, а теперь что, нарываешься?
– Не нарываюсь, – пожал плечами гость. – Просто его здесь нет.
– Откуда знаешь?
– Знаю. Глеб на черной «Волге» ездит. Нет «Волги» во дворе…
– На черной «Волге?». Что, начальник большой? – спросил Ревякин. И сам же себе ответил: – Да нет, если бы начальником был, с водителем бы ездил. Водитель с машиной уехать мог, а начальник остаться. Но ты знаешь, что машину он сам водит… Кстати, я бы документы твои посмотрел.
– Так нет документов. Я их с собой не ношу.
– Да? Ну ладно. В любом случае нам придется тебя задержать. А там и личность твою выясним.
– Не надо ничего выяснять. Дима меня зовут. Дмитрий Геннадьевич Ковальков. Шестьдесят четвертого года рождения, проживаю в городе Народовольске, улица Казанская, дом сорок восьмой, квартира шестнадцать… Поехали по этому адресу, я вам документы покажу…
– Видел я твои документы, – усмехнулся Ревякин. – У кого-то усы, лапы и хвост документы, а у тебя вот это! – тряхнул он пакетом, в который сунул ворованные вещи. – По этим документам в КПЗ тебя и примут…
