– Какая КПЗ, начальник? Что я такого сделал?
– Статья сто сорок четыре, тайное хищение личного имущества граждан, лишение свободы до двух лет.
– Так я же все вернул! – возмущенно протянул Дмитрий.
– Кому ты что вернул? Потерпевшие этажом ниже живут, а ты сюда пришел… А может, вы тут крадеными вещами торгуете?
– Да нет, начальник, никакими крадеными вещами никто здесь не торгует. Просто я хотел подбросить эти вещи на нижний балкон…
– Понятно. Только это ничего не изменит… Лейтенант, давай за понятыми, будем оформлять изъятие…
– Не надо понятых!.. Командир, ты чего? Я же ничего такого не делал! Просто обстоятельства так сложились… Давай договоримся, начальник!
Парень полез в карман джинсов, достал оттуда пару двадцатипятирублевых купюр.
– Что это? – строго спросил Ревякин.
– Ну, решение вопроса…
– Взятка?.. А знаешь, что за это бывает?
Ревякин всем своим видом давал понять, что денег не возьмет. Поэтому Дмитрий поторопился вернуть их в карман.
– Ну, войди в положение, начальник. Мы же мужики, должны понимать друг друга. Да, шуганули меня, да, спрыгнул с балкона в одних трусах, а тут джинсы висят, рубаха… Не бежать же мне голым!
Ревякин в раздумье посмотрел на Богдана:
– Что скажешь, лейтенант?
– Он же вправду вещи вернуть собирался, – пожал плечами Богдан.
Он понимал, что в идеале нужно было оформлять изъятие краденых вещей, тащить Ковалькова в отделение, возбуждать уголовное дело, через следователя доводить его до суда. Это раскрытое дело, «палка» в отчетности, благодарность от начальства. А за отсутствие таких вот «палок» могут серьезно наказать…
– Да, но кража-то была.
Ревякину не хотелось терять галочку в графе раскрываемости, но ведь он человек, а не зверь бездушный, тоже понимал, что парень стал жертвой обстоятельств, не более того.
– Была. Но лучше спустить все на тормозах, чем нажить потом труп.
– Труп? – задумался Ревякин.
– Если мы предадим дело огласке, то может дойти до крайности. Муж узнает о любовнике и убьет его. Так иногда бывает.
– А что, может и узнать, – усмехнулся капитан. – И убить может… Но нам это на руку, лейтенант. Мы-то будем знать, кто убил гражданина Ковалькова. А раскрытое убийство – это тебе не шуры-муры под кустами.
Ревякин вроде бы шутил, но Богдан знал, что рассуждал он всерьез. «Незримый бой» с преступностью – основа советской милиции, а борьба за показатель раскрываемости – ее производная. Но, увы, второе уже давно затмило первое, и для оперативника вроде Ревякина гораздо важней было раскрыть преступление, чем его предупредить. А Илья далеко не самый худший представитель уголовного розыска, он один из лучших. Во всяком случае, Богдан так считал всерьез…
– Какое раскрытое убийство? – пренебрежительно усмехнулся Ковальков. – Если Глеб меня грохнет, вы ничего не докажете. Он в законе, он умеет заметать следы…
Какое-то время Ревякин смотрел на Дмитрия с раскрытым ртом. Наконец он опомнился.
– В законе? Законный вор?.. Глеб?.. Глеб Рычагов?.. Рычаг?!
– Ну да, он самый.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно.
– Ты самоубийца?
– Нет, просто я люблю Нину.
– Думаю, нам надо поговорить с тобой, парень. По душам и без протокола. Только не здесь. Поедем в отделение. Только прошу тебя, без фокусов. Будешь убегать, шум поднимется, соседи сбегутся; тогда все узнают, что у Нины кто-то был… Или тебе все равно?
– Да нет, не все равно. Я и пришел для того, чтобы узнать, как тут всё…
– Пока нормально. Поэтому нам нужно тихонечко отсюда уйти. Не дергайся, парень. Ты же не хочешь, чтобы мы объявили тебя в розыск? Ты же не хочешь, чтобы об этом узнал Рычаг?
Дмитрий этого не хотел, поэтому позволил себя увести. Ревякин мог бы надеть на него наручники, но делать этого не стал. Похоже, Ковальков для него из разряда обвиняемых переместился в графу «потерпевшие». Поэтому он не стал обращаться к Елене Владимировне за заявлением. И вещи ей заносить не стал, чтобы она не увидела любовника своей соседки. Баба она неглупая, может и догадаться, что к чему. Разнесет новость, как та сорока, и где тогда гарантия, что с Ниной ничего не случится?
Богдан еще не знал, кто такой Рычаг, но, судя по реакции Ревякина, это была крупная рыба в криминальном болоте Народовольска.
Глава 3
Ревякин с подозрением смотрел на новенькую синюю «семерку», водительскую дверцу которой Дмитрий открыл своим ключом.
– Твоя машина?
– Моя.
– А права?
– И права есть.
– Почему не показал? Я же спрашивал документы.
– Так вам же паспорт был нужен, с пропиской. Права для вас не документы. Или я неправильно вас понял?
– Да, в общем-то, правильно… Давай сам себя в отделение отвезешь.
Ревякин занял правое переднее место, а Богдану показал на заднее сиденье. Машина завелась с пол-оборота, двигатель работал тихо и четко, как часики; чувствовалось, что его регулировал настоящий профессионал.
– Хорошая у тебя машина, – сказал Ревякин. – Соревнования не пробовал устроить?
– С кем?
– С Рычагом. Он на «Волге», ты на «Ладе». Кто кого… Я так понимаю, гонки уже начались?
– Начались.
Машина плавно тронулась с места и, быстро набирая скорость, выехала со двора.
– Не страшно?
– А я не из трусливых.
– Ты знаешь, кто такой Рычаг?
– Знаю.
– Он же тебя в порошок сотрет, если узнает.
– Если узнает…
– Узнает. Соседи расскажут, как ты с балкона прыгал… И тебе достанется, и Нине твоей.
Дмитрий так сжал баранку, что побелели костяшки пальцев, но промолчал.
– Зачем тогда к ней пришел? Зачем людям глаза мозолишь?
– Так надо было с вещами вопрос решить. Чтобы соседи не болтали… А как вы узнали, что это я джинсы и рубаху стащил? Кто-то видел, как я прыгал?
– Может, кто-то и видел. Мы свидетелей не искали, сами догадались… Машина у тебя откуда?
– Так это, заработал. Кооператив у меня свой. Джинсы шьем, куртки, все такое…
– Может, и квартиру себе купил?
– В общем, да… Бизнес хорошо идет, а тут вариант удачный подвернулся…
– Женат?
– Нет.
– А Нину давно знаешь?
– Не очень. Но знаю хорошо.
