— Да, — согласился я. — И таких в году всего триста шестьдесят пять. Уже идем?
Он изящно поклонился.
— Да. Вы должны прибыть раньше королевы, но не слишком рано, это тоже урон… Дождитесь ее появления стоя, а опуститесь в кресло не раньше, чем сядет Ее Величество…
— Вы это по дороге расскажете, — ответил я. — Ну, топаем!
Коронации мезинских королей всегда происходили в соборе Святого Петра, где церковные иерархи возлагают на головы коленопреклоненных правителей короны и мажут им лбы елеем из особого сосудика. Затем торжественная церемония под радостные вопли ликующего народа двигается через площадь к дворцу, где и происходит заключительная часть церемонии. Там монарху вручают знаки власти, то есть скипетр и державу, однако Ротильда решила провести все в королевском дворце.
Велено сообщить, что королева таким образом из скромности сокращает церемонию, однако на самом деле, что понял не только я, повысила ее значимость, вернее, свою роль. Не она идет в собор принимать помазание от церкви, а церковь приходит к ней.
Я стоял на положенном мне месте, рядом с троном, держал на лице улыбку и наблюдал за всем тщательно срежиссированным, молодец Меркель, лицедейством.
Вообще‑то правильнее называть это восхождение на трон интронизацией, но этот термин постепенно подгребли под себя церковные власти Рима, теперь лишь папа проходит интронизацию, а всяким там королям достаточно и простой коронации, что в свою очередь уступит со временем еще более упрощенной инаугурации.
Корон, как я уже знал от Меркеля, у Ротильды несколько: бриллиантовая сапфировая — это свадебная, цветочная — на выход, там бриллианты и жемчужины расположены в виде цветов, рубиновая — для празднеств, а кроме того еще несколько в виде тиар и диадем…
Я гадал, какую наденет сейчас, под платье или серьги, однако Ротильда появилась в наиболее строгой и торжественной, то есть красной шапочке, которую опоясывает широкий золотой обруч, а сверху к нему присоединены золотые дужки, щедро украшенные жемчугом. На самой вершине маленькая держава с крестиком, а на самом обруче чередуются крупные изумруды и рубины в таких же традиционных квадратных оправах. Шапочка снизу оторочена горностаем, так что смотрится при всей торжественности даже мило.
Громко и торжественно прогремели фанфары. Раздались ликующие вопли, начали приближаться, наконец в распахнутых воротах коронного зала появилась Ротильда, блистающая во всем величии своей дикой красоты, ведь красота — страшная сила, и это понимаешь, когда смотришь на Ротильду Дрогонскую, сильную и пышущую волей, упорством и натиском.
Она издали бросила на меня победно — собственнический взгляд, сразу оценила, что я согласно протоколу стою точно на отведенном месте и в том костюме, к созданию которого, уверен, и она приложила руку.
По губам пробежала покровительственная улыбка, но взглядом дала понять, что извиняется, что в коронационных хлопотах мы так и не поговорили толком, тем более не повалялись в общей постели, но скоро это закончится, и все наверстаем…
А вот это вряд ли, мелькнуло у меня. В будущем нам предстоят серьезные трения, дорогуша, говорю это как мудрый политик, заглядывающий в будущее дальше любого придворного чревовещателя.
Епископ уже смиренно ждет внизу на середине зала, Ротильда приблизилась царственно и величественно, никакого христианского смирения, легко опустилась на колени и красиво сложила ладони у груди, но опять же, словно играючи. Он опустил ей на голову корону, помазал елеем и благословил, она тут же поднялась с цветущей улыбкой победительницы и прошла дальше по красной ковровой дорожке, где и поднялась по ступенькам к трону.
Я полагал, что мне от этой церемонии ничего не обломится, я и так принц, только и того, что торжественно напомнили о моем статусе, для кого‑то очень заманчивом, а для моих военачальников, не особо склонных к юмору, даже унизительном, однако Ротильда приняла от графа Меркеля нечто сверкающее, похожее на обвешанный мелкими колокольчиками обруч, такие видел у пляшущих цыганок и медведя в цирке, но здесь это называется цирклет или, по — простому, открытая корона. Такими венчают консортов, то есть просто золотой обруч с высокими зубцами, много рубинов, сапфиров, бриллиантов, но никаких даже призрачных намеков на реальную власть.
— Благодарю, — сказал я и добавил шепотом: — Поздравляю, Ваше Величество. Вот теперь уже действительно Ваше Величество…
Она раздраженно дернула щекой, словно отгоняя муху, дескать, всегда была и оставалась Ее Величеством, только дураки и враги этого не признавали.
Я выпрямился и некоторое время наблюдал, как после коронования началась коронация, то есть торжества в связи с коронованием.
Рядом со мной громадный и величественный Шварцкопф в парадной одежде, слишком тесной для него, но доволен красотой и пышностью, вижу по лицу.
— Ну вот, — шепнул я ему доверительно, — теперь могу и смыться.
— Ваше высочество, — сказал он с укором.
— А вы оставайтесь, — сказал я злорадно. — Вам надлежит проникнуться духом всего этого торжества, а то вы все еще больше полевой вождь, чем увешанный регалиями герцог… Еще не увешаны? Ничего, все впереди…
По моему тону он чуял, что быть увешанным регалиями не весьма хорошо, даже как бы плохо, но пока, вижу по лицу, не понимает причину, все же большинство приглашенных гостей и участников как раз и выпячивают все эти знаки отличия их от простых смертных, безрегальных…
Хлопать по плечу я не стал, слишком стоим на виду, только ткнул кулаком в бок, ухмыльнулся и тихонько отступил по направлению к двери во внутренние покои.
Норберт каким‑то образом улизнул от продолжения торжеств тоже, догнал меня у выхода из дворца.
— Ваше высочество?
Я кивком пригласил его идти рядом, народ толпился и здесь, уже не самые знатные, но достаточно, чтобы не падать ниц, а кланяться горделиво и с достоинством.
Мои телохранители стараются успевать двигаться справа и слева, не позволяя к нам прикасаться, Норберт зыркнул по сторонам и понизил голос:
— Ваше высочество, что в отношении нас?
— Шварцкопф остается, — сообщил я, — а вы, дорогой друг, забирайте всех своих людей и отправляйтесь в Савуази. Здесь уже ничего интересного, только поддержание порядка, а эта скучная работа не для вас.
Он сдержанно улыбнулся.
— Спасибо, ваше высочество. У Шварцкопфа не возникнет… сложностей?
— Возникнет, — ответил я. — Ротильда — женщина, которой… нет, Ротильда — человек, которому все удавалось. Она правила при муже, правила и после него, но сделала одну — единственную ошибку, недооценив косность и консерватизм… или, скажем красивее и благороднее, верность традициям.
— За что и поплатилась.
Я покачал головой.
— Нет, она из этого сумела извлечь выгоду. Очень хитро и умело проскочив Армландию и Шателлен, она прибыла в герцогство, где надеялась получить поддержку…
