— Я счастлив, что понял вас правильно.
— Ты просто пропустил один шаг, — разжевал я для доступности. — Представительство нам нужно для того, чтобы постепенно перетаскивать эльфов из Леса в нашу цивилизованную жизнь. Самое трудное — перетащить первого, чтобы он, обвыкшись, смог заверить других, что среди людей не совсем уж и смертельно. Ты сделал это сразу без всякого представительства!.. Но, как я уже сказал, представительство все же необходимо. Так что раз увильнул, то подыщи сам кандидатуру на свое вакантное место… Ричэль пусть проведет тестинг, совместимость, толерантность, измерит лицевой угол и даст рекомендации к своим подругам… Ричэль?
Ричэль вздрогнула, распахнула удивительные глаза, в которые можно смотреть бесконечно, забыв даже про смачный ужин, смущенно улыбнулась.
— Ну… я смогу…
— Понять?
— Да, — ответила она, — люди очень разные… Большинство и близко нельзя подпускать к нашему Лесу, но все‑таки есть и… другие.
— Как наш Клемент, — согласился я. — В общем, сама пообщайся со всеми, у тебя чутье. Сразу поймешь… как вон поняла Клемента.
Кони шли шагом. Ричэль, отдаваясь неведомому странному чувству, все больше прижималась к груди рыцаря. Я видел, как прекрасные глаза закрылись, то ли погрузилась в глубокий сон, то ли во что‑то эльфийское, нам пока что неведомое.
— Трудности с эльфами, — сказал я, — в том, что это мы вот так к ним пылаем любовью, ах — ха, какие красивые, чистые, нежныя, но мы в городах да в воинских лагерях! Нас вообще‑то капля в море, а основной народ — крестьянство. Именно они, расширяя свои пастбища за счет вырубки леса, сталкиваются с эльфами. А еще деревья рубят и жгут на уголь, на постройку домов, сараев… В общем, территории лесов постоянно сокращаются, и придет время, когда леса будут сведены все до последнего дерева, а люди, спохватившись, насадят большие и роскошные парки.
— Но эльфов к тому времени не останется, — проговорил он тяжелым, как нагруженная рудой железнодорожная платформа, голосом, но я видел, как он старательно приглушает голос.
— Вот именно, — подтвердил я. — Потому наша задача перетащить в города их как можно больше.
Он спросил так же тихо и горько:
— Хотя бы на племя?
— Да, — сказал я. — На развод. Спасти всех, к сожалению, не удастся.
— Ваше высочество?
— Даже люди, — пояснил я, — бывает, не хотят покидать родные места перед угрозой наводнения или горной лавины, а уж эльфы — прирожденные консерваторы…
Он сказал невесело:
— Да, эльфам труднее.
— К тому же, — добавил я, — они, будучи очень однородными, просто не понимают, что крестьяне и мы — это чуть ли не два разных народа с разными взглядами на жизнь, разной философией и способами реализации… ну, чего‑то там, не смотрите так, я глубоко мыслю, бывает, вслух, это иногда встречается у гениев… В общем, дорогой Клемент, начинайте новый виток вашей жизни. Успеха!
— Ваше высочество…
Я вскинул руку в прощании, обрадованный Зайчик сделал такой рывок, что я едва удержался в седле, а рядом с арбогастром понесся довольным быстрым бегом улыбающийся Адский Пес.
Глава 13
Вроде бы жизнь в королевствах медленная и сонная, однако от военных потрясений все приходят в себя удивительно быстро, ибо мир прост, восстанавливать легко.
Впереди выросли башни Савуази, самой огромной из столиц, какую я только видел, по дорогам телеги прут в город продукты, из города — готовые вещи, и никто не сказал бы, что совсем недавно была война, а столицу брали яростным штурмом.
Я проскочил город, ворота дворцового комплекса открыли вовремя потому, что Бобик с разбегу их едва не вышиб, мы промчались по аллее, распугивая гуляющих придворных, а у ступеней дворца я соскочил и бросил повод слугам.
Сэр Ортенберг поспешил навстречу в холле, встревоженный и одновременно готовый принимать любые экстренные меры, это читалось в его взгляде холодных серых глаз.
— Ваше высочество?
— Все в порядке, — заверил я чуточку раздраженно. — Если я появляюсь вот так внезапно, то это вовсе не значит, что ваш сюзерен от кого‑то удирает!
Он сказал четко:
— Я только насчет чего‑нибудь особенного, ваше высочество.
— Особенное оставляю себе, — сообщил я. — В Багдаде все спокойно.
Бобик пронесся в зал, исчез, откуда‑то донесся его гулкий гавк, сообщающий, что прибыл Сам, всем выходить строиться, сейчас начнется…
Когда я поднялся на свой этаж и шел к своим покоям мимо застывших стражей, из дальней комнатки выскочил сэр Вайтхолд, сперва радостно заулыбался, потом скорчил рожу и заспешил навстречу, разводя руками с таким горестным видом, что, дескать, все пропил, проиграл, а остальное сгорело, а так вообще‑то в остальном все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо…
— Сэр Вайтхолд, — сказал я быстро, — вам с ходу два важнейших задания… Кстати, здравствуйте… Как жизнь? Да не отвечайте, не отвечайте!.. Ишь, какой добросовестный, даже стыдно за вас. Будто все еще не во властных структурах.
Он проговорил слабо:
— Какие… задания? Здравствуйте… Жизнь… Не отвечаю… ну да… И как бы, а?
— Пошлете, — велел я, — двоих важных и уполномоченных… гм… уполномоченных!.. Одного в Скарлянды, другого — в Варт Генц… Заходите, это мой кабинет, если еще в состоянии вспомнить.
— Ваше преосвященство!
— Можете сесть, — сказал я строго. — Узнаете? Вы здесь как‑то уже были. Да садитесь, садитесь!
— Такое скажете, — спросил он опасливо, — что упаду?
— Боитесь? — спросил я злорадно. — Правильно делаете. В общем, одного в Скарлянды, другого — в Варт Генц. Но можно и наоборот, одного в Варт Генц, другого в Скарлянды. Улавливаете разницу?..
— Н — нет…
— Я тоже, — сообщил я, — но это неважно. Я хотел было сообщить сам, пусть там на местах так и скажут, что его высочество собиралось само, но весьма важные дела… нет, «важные» нельзя, а то обидятся, дескать, а у нас неважные, да, пусть говорят «неотложные» или «безотлагательные», но выражения морд должны быть гордыми и уверенными, чтоб у туземцев не возникало беспокойства, что «неотложные» — на самом деле «тревожные» или даже катастрофические.
Он слушал, иногда покивывал, наконец поинтересовался осторожно:
— А они… как?
— Не катастрофические, — ответил я твердо и посмотрел ему в глаза. — Совсем как бы нет.
Он всплеснул руками.
— Господи… куда бежать, где спрятаться?
— От нас не спрячетесь, — сказал я зловеще. — У меня длинные руки, не слыхали? Так что все должно быть исполнено!
