Церемониймейстер вежливо наклонил голову, изящно выгнув ее еще и чуть набок.
— Ваше высочество?
— Вводятся две новые должности, — объяснил я. — Генеральный герольдмейстер и генеральный церемониймейстер! Однако, чтобы не плодить лишние сущности и в яростной и непримиримой борьбе с раздуванием штатов, повелеваю упразднить должности главного герольдмейстера и верховного церемониймейстера королевского двора. Взамен их вам разрешается набрать штат помощников.
Оба сперва ошалели, затем расцвели такой чистой радостью, что я даже позавидовал, ну что это мне все только и норовят вилы в бок, есть же люди, которым всегда хорошо.
— Ваше высочество!
— Ах, ваше высочество…
Я милостиво улыбался, когда они, сгорая от счастья, попятились и вышли, уже полные творческих планов в связи с повышением по службе.
Сэр Жерар появился почти сразу, по обыкновению мрачный и сосредоточенный, но, как мне показалось, про себя веселится хитрому ходу, когда я осчастливил двух придворных работников, дав им так вроде бы много, а на самом деле ничего, но это могут оценить только армландцы или какие‑нибудь дикие скарляндцы.
— Ваше высочество…
— Говори, — сказал я, — тебе тоже надо даровать право говорить без всяких этих условностей.
Он сказал испуганно:
— Ни за что! А вдруг какой вашей мудрой мысли хребет перебью? Это же такая потеря!
— Ничего, — ответил я уверенно, — у меня их куры не клюют, и так весь мозг загажен. Чё надо?
— Герцог Ришар услышал о вашем прибытии, — сообщил он, — и уже здесь. Во дворце.
— Надо пообщаться, — сказал я со вздохом, — хотя вроде бы и не о чем, но разве всегда мы в жизни делаем то, что хочется?
— И даже не всегда то, — согласился он, — что действительно надо. Он сейчас внизу, через десять минут будет здесь, если разрешите.
— Зови, — буркнул я.
Глава 4
Ришар вошел загорелый до черноты, что так резко контрастирует с его белыми волосами, все еще густыми и толстыми, как у коня грива, прямой, как тополь, по виду очень довольный, даже счастливый.
От него настолько отчетливо пахнуло соленым воздухом океана, что я спросил с подозрением:
— Герцог… вы не пиратствовали случаем? Присядьте вот здесь, самое мягкое кресло, и не дует… так уж сильно.
Он широко заулыбался.
— Ваше высочество, был соблазн, был… Но слишком много работы в порту, да и в Тараскон все прибывают новые работники, приходится строить бараки за бараками.
Я усадил его в кресло, сел напротив и спросил, вглядываясь в его подчеркнуто мужественное лицо, на котором шрамов больше, чем морщин:
— Но на кораблях поплавали?
Он в удивлении покрутил головой.
— Неужто заметно?
— Еще как!
— Самую малость, — сказал он с удовольствием, — от Тараскона до Вестготии и обратно. Надо же представить, как погрузим и повезем целое войско.
— И как?
Он развел руками, я быстро налил вина в чашу и сунул ему в ладонь. Он сделал глоток, бездумно и привычно, потом с удивлением посмотрел, что это такое у него в руке.
— Какое сказочное вино!.. Откуда вы только такое берете?.. А на море, дорогой друг, лично мне бывало трудно, тревожно и даже страшновато… но, с другой стороны, почему я родился и жил так далеко от океана?.. Эх… В общем, работа кипит. Местные купцы наконец расшевелились, уже не просто фрахтуют готовые корабли, но и сами строят. Говорят, еще две бухты присмотрели, уже сами собираются закладывать целый порт на свои деньги!
— Ухты…
Я взглядом указал ему на чашу, он кивнул и сделал еще два больших глотка.
— Чудесно… Кстати, идут слухи…
Он умолк и смотрел на меня испытующе.
— Ну — ну, — поторопил я.
Он понизил голос:
— Идут слухи, совсем близко от берегов есть секретные острова!.. И пираты там прячут награбленное, и пещеры их полны алмазов и драгоценных камней…
— Это да, — согласился я, — не счесть алмазов в каменных пещерах, не счесть жемчужин в море полуденном… Это да, пираты всегда так делают, такие места и называют островами сокровищ!.. Только карты попрятаны, потому придется обыскивать все острова, что встретим в океане.
— Сделаем, — сообщил он с энтузиазмом. — Это же так увлекательно!
Глаза его смеются, этот герой Олбени, Гастрикса, Черной Речки и еще массы мест, заканчивая Гандегсгеймом, все еще молод и даже, как мне вдруг почудилось, моложе меня, потому что я уже начинаю понимать, что надо не искать сокровища, а создавать…
Но, возможно, это не Ришар молод, а мир так юн, что другого еще не понимает? До многих истин нужно дорасти, это я их получил на халяву, открытыми в муках предыдущими поколениями.
Он допил вино, красивым жестом опустил чашу на середину стола и поднялся, не отталкиваясь руками от подлокотников.
— Не буду отнимать у вас время, ваше высочество, — произнес он почти церемонно, напоминая, что ранг у нас высок, а это значит, отдыхать нам некогда.
Я тоже поднялся, в Ришаре все еще полно неистраченной силы, как только и удается ему так в его возрасте.
— Герцог, — напомнил я, — не пропустите выборы и коронацию!
Он засмеялся:
— В выборах участвуют только местные, а наши голоса, к сожалению, не учитываются.
— Однако новоизбранного короля, — сказал я, — как боевого соратника по Гандерсгейму вы должны поздравить если не первым, Барбаросса кого угодно отпихнет, то в числе первых.
— Для того и оставил дела в Тарасконе, — заверил он. — Ваше высочество, я буду внизу, там много старых друзей, которых не видел годы… Если понадоблюсь, всегда к вашим услугам.
— Не упейтесь, герцог, — сказал я, постаравшись, чтобы в моем голосе прозвучала нотка зависти.
— Только я сегодня же и обратно, — предупредил он.
— А выборы? — спросил я.
— Успею, — заверил он. — Вы ж знаете, мои кони — лучшие в Армландии, да и не только… Кстати, ваше высочество, вам бы заглянуть в порт хоть одним глазом! Перемены там грандиозные. Если что не так идет, успеете поправить. Иначе потом ломать придется слишком много.
Он смотрел с ожиданием, я хотел было сказать, что при всей приоритетности флота сперва надо закончить с затянувшейся подготовкой к выборам, затем поймал за хвост мелькнувшую мысль и сказал неуверенно:
— Разве что ночью… к чему она мне? И еще… Что‑то у вас еще на уме. Выкладывайте сразу.
Он заулыбался несколько смущенно.
— Да я представляю, как вы сейчас жутко заняты, потому с моей стороны будет просто неловко отнимать время своими восторгами и прямо неприличными визгами, скажу честно.
