— Дело в том, — сказал он, понизив голос, — ввиду чрезвычайной важности магистр не счел возможным доверять нечто бумаге, которую могут перехватить.
Герцог Ульрих скептически хмыкнул, магистр помешался на секретности, спит и видит, как враги охотятся за его письмами.
Я сказал так же тихо:
— Говорите, сэр Куньявальд.
Он сделал шажок ближе и произнес едва слышно:
— Магистры всех отделений Ордена Марешаля, что разбросаны по королевствам, закончили голосование насчет кандидатуры Великого Магистра Ордена.
— Наконец‑то, — сказал я. — Как распределились голоса?
— Большинством, — ответил он шепотом, но так, чтобы слышали и оба герцога, раз уж допущены. — Великим Магистром избран герцог Готфрид Брабантский.
Готфрид вскинул голову, словно получил коленом в подбородок.
— Что‑что?
— Его первым, — продолжил Куньявальд, — и единственным заместителем, а также помощником — герцог Ульрих Ундерлендский. Он же одновременно назначается великим комтуром Ордена и магистром конницы. Кроме того, избран капитул из двенадцати членов в составе десяти рыцарей и двух священников. Утвержден Устав Ордена…
Я быстро зыркнул на герцогов. Оба застыли, как громом пораженные, на лицах непонимание. Они шли вместе и намеревались и дальше плечом к плечу, но только Верховным Магистром планировался Ульрих, а Готфрид — его заместителем, однако братья Ордена на тайном голосовании решили, видимо, что у герцога Готфрида авторитет выше, воинский опыт значительнее и на счету больше попыток возродить Орден, считая и ту неудавшуюся в королевстве Фоссано, которую сорвал как раз не известный никому рядовой рыцарь Ричард, его знают теперь и как сына Готфрида, и как Ричарда Завоевателя.
Магистр конницы, этот пост достался Ульриху, всегда был первым по значимости постом после Великого Магистра, и после отставки Великого Магистра всегда уходит и магистр конницы, так что они да, все еще рядом, но это путает карты больше мне, чем им…
Ульрих сдвинулся с места, я не успел моргнуть глазом, как он крепко обнял старого друга и похлопал по спине.
— Честно говоря, — сказал он, — я и надеялся втайне на такой результат. Я больше администратор, а в первые годы становления Ордена во главе нужен именно яростный воитель, полководец!.. Поздравляю, Готфрид, заверяю тебя в своем полном послушании и абсолютной поддержке!
Он преклонил перед ним колено. Готфрид пару мгновений смотрел на него неподвижным взглядом.
— Это неожиданно, — произнес он задумчиво. — Встань, Ульрих… и давай подумаем, что нужно делать в первую очередь.
Я стиснул челюсти, в голове с грохотом застучали молоты. Гонец поклонился, отступил на пару шагов и застыл, прикинувшись тряпочкой, на которую никто не должен обращать внимание, дабы не отвлекаться от высоких государственных мыслей.
Ульрих довольно потер руки.
— Капитул избран, Устав утвержден… Готфрид, это значит, мы можем теперь набирать рыцарство во всех странах, где созданы отделения Ордена. Это же… сколько работы!
— Наконец‑то, — сказал Готфрид, — хотя я не уверен, что буду лучше на этом посту, чем ты.
Ульрих нетерпеливо отмахнулся.
— Какая разница, мы все равно вместе!.. И давай начнем сразу же с назначения комтуров в каждом регионе. Это самое важное.
— Я сегодня же отбуду в Турнедо, — сказал Готфрид решительно, — чтобы лично назначить наиболее достойных и ревностных! Нет, сейчас же.
Я передохнул и проглотил ком в горле. Оба герцога смотрят друг на друга так, словно на свете уже ничего больше не существует, кроме выборов в Ордене.
— Погодите, погодите, — сказал я рассудительно. — Вы забыли, послезавтра выборы короля Сен — Мари?
Они оба оглянулись на меня, даже не обернулись, а только чуть повернули головы, в глазах безмерное удивление: какие пустяки беспокоят принца в такое великое время?
— Ваше высочество, — произнес Ульрих, — воссоздание Ордена Марешаля в таких границах и с такими полномочиями — это эпохально!
— Да, конечно, — сказал я, — но…
Ульрих решительным жестом отмел все возражения.
— Это неизмеримо важнее, — прогрохотал он с нажимом, — чем выборы короля в отдельно взятом королевстве…
— Но это Сен — Мари, — напомнил я.
Он кивнул.
— Даже будь это наше любимое Сен — Мари. Конечно, выборы короля важны, но только не в сравнении с таким событием, уж простите…
Я стиснул челюсти, быстро прокручивая в сознании варианты возражений. Для них, понятно, возрождение Ордена Марешаля, чему отдали жизни без остатка, — важнее всего на свете, даже я понимаю, насколько это важно, однако и посадить на трон Готфрида — не менее важно, это сразу разрубит целый ряд запутанных узлов.
— Хорошо, — сказал я, — но давайте это отложим на недельку. Сперва выборы, потом Марешаль.
Готфрид вздохнул, а Ульрих проговорил мягко:
— Выборы — это только первый шажок, но без коронации любой правитель нелегитимен, незаконен и безблагодатен, потому всяк свободен от его власти. Коронацию проводят только весной…
— Можно внести изменения, — прервал я. — Это после смерти короля выдерживают год траура, а у нас обычная смена власти путем справедливых и демократических выборов, вполне как бы честных и полупрозрачных. Потому допустимы ускорение, гласность и перестройка.
Ульрих спросил с сомнением:
— А кто будет возлагать корону от имени церкви?
— Отец Дитрих, — сказал я. — Он архиепископ!
Готфрид снова промолчал, Ульрих покачал головой.
— Вообще‑то должен либо папа римский, либо его уполномоченный. Правда, папа лично возлагает короны только императорам, а королям — специально присланные легаты.
— Отец Дитрих, — напомнил я, — был вызван в Рим, имел подробную беседу с папой римским, в результате которой был назначен архиепископом.
— Однако он всего лишь прелат, — возразил Ульрих. — Был бы нунцием или хотя бы протонотарием…
Герцог Готфрид сказал мрачно:
— А лучше всего, чтобы не тревожить папу и удовлетворить требования знати, — прелатом фьюкетто. Они передвигаются достаточно быстро…
— Но папа не любит их отпускать, — возразил Ульрих, — они нужны постоянно при дворе. Как минимум такую церемонию мог бы провести папский монсеньор… но опять же, это все те же апостольские протонотарии, почетные прелаты и капелланы Его Святейшества, а они все в одном экземпляре и вряд ли будут отпущены. Потому лучше подождать, когда приедет человек лично от папы, дабы коронация была признана легитимной и состоявшейся даже нашими противниками.
Я вдохнул воздух и задержал его на несколько мгновений, стараясь удержать себя от волны нарастающего гнева.
