– Видали мы крутых, – фыркнул третий. – Вона, под нарами парятся… Лена, Ира, подъем!
Из– под шконок, которые поближе к загороженному «дальняку», выбрались два крепких парня в красных майках. Забитые, затравленные. Нетрудно догадаться, кто это такие.
И женские имена говорили сами за себя.
И это были здесь не единственные представители петушиного племени. Из-под шконок на Родиона смотрело не меньше полудюжины таких же прибитых взглядов. Слишком много опущенных на одну камеру. Недопустимо много. Похоже, здесь царит полнейший беспредел.
– Зачем ты своих птичек выставил? – с презрительной насмешкой спросил Родион. – Это хата" или подиум?
– Подиум?! А может, и подиум, гы-гы!… Хочешь, мы и тебя фотомоделью сделаем?
– А разве есть за что?
– А разве нет?… Не нравишься ты мне. Вот что мне делать, если ты мне не нравишься?
Ситуация стремительно набирала мощные беспредельные обороты. И так же стремительно выходила из-под контроля.
Безбашенная отморозь видела в Родионе угрозу для своего сытого существования. И торопилась от него избавиться…
А может, это люди Кабальцева? А что, запросто. Этот мент поганый на все способен.
– Да ладно тебе, Груз, не грузи чувака. А то еще в штаны наделает, – осклабился самый мордастый отморозок.
В камере было человек тридцать, не меньше. Но никто даже не пытался подать голос в защиту Родиона. Сто пудов, эти «махновцы» держат в кулаке всю хату. Никто даже пикнуть не смеет. И куда только воры смотрят. Давно пора прижать к ногтю эту отмороженную свору. Или Кабальцев мешает?…
Снова Кабальцев? Снова беспредельные прессовщики…
– Не хочешь на подиум, чувак? – спросил самый авторитетный беспредельщик. – Тогда тебе прописка нужна…
– Какая прописка? – стараясь оставаться невозмутимым, возмутился Родион. – Я не первоход. Шесть лет за мной. По понятиям, прописка мне не требуется.
– А у нас свои понятия!
Заявление в высшей степени безответственное. Потому как заявитель не собирался за него отвечать. Сто пудов, башня у него разморозилась вместе с мозгами.
– Чабан прав, – кивнул лохмач по кличке Груз. – Хоть сто за тобой ходок, все равно прописывать будем… Облажаешься, под нары пойдешь.
Деваться Родиону некуда. Он один, да еще и руки заняты.
А этих четверо, плюс вся хата под ними. Не потянуть ему против этой махины. Придется принимать беспредельные условия.
– Укроп, давай тащи табурет и полотенце! – велел Чабан.
– Зачем? – спросил Родион. – Звезды считать?
– Ну, звезды, а что? – озадаченно посмотрел на него Груз.
Есть такая мулька. Новичку завязывают глаза и бьют табуретом по голове. Очень забавная шутка. Еще забавней, что после этого жертва должна сосчитать, сколько звезд он увидел.
– Не увижу я звезд, – усмехнулся Родион. – Ни одной не увижу. Так что не старайся…
Сколько сосчитаешь звезд, столько раз тебя еще и треснут табуретом по башке. Отсюда и ответ.
– Тогда давай с Левой дерись! – потребовал Укроп.
И пальцем ткнул на стену, где был изображен лев.
– Пусть он сам первый нападет, – хмыкнул Родион.
Взгляды беспредельщиков налились кровью. Правильные ответы бесили их.
– Кем хочешь работать? – зло спросил Чабан. – Метро строить или на самолете летать…
Родион понял, что в покое они его не оставят. Будут изнурять своими дебильными заморочками, пока не надоест.
А потом в ход пойдет грубая физическая сила. Они возненавидели его. Или в силу своей идиотской отмороженности, или по указанию господина Кабальцева.
– Лучше на самолете, – решил Родион.
Строить метро – это ползать под шконками. Одно это зачислит его в разряд низшей касты. Самолет – это прыгать вниз головой со второго яруса в проход между шконками.
Перспектива незавидная.
– Давай тогда на взлет! – ощерился Чабан.
И показал место, откуда должен был прыгать Родион.
Пришлось оставлять вещи и лезть на верхний ярус.
И прыгать. Только не в свободный проход…
Высота не такая уж большая, но прыгнешь – будет больно. Особенно в душе. Ведь по факту сам «полет» – конкретное унижение. Но выход есть.
Родион незаметно выцепил взглядом Груза и Чабана – из этой четверки они самые авторитетные. И стоят к нему ближе всех. Ждут, прикалываются. Надо бы по-настоящему приколоть. По типу – яйцами к забору.
Была не была! Родион сиганул со шконки. И прямо на беспредельщиков. Конкретная цель, точные, выверенные движения, разрушительная мощь в руках, сила инерции – все это должно было принести результат. В прыжке одной рукой он взялся за голову Чабана, второй зафиксировал башку Груза. Он точно все рассчитал, поэтому смог состыковать башню одного беспредельщика с башней другого. Бац! Есть контакт! Вдобавок ко всему Родион снес их с копыт, подмял тяжестью своего тела.
Чабан и Груз признаков жизни не подавали. Их тупые мозги не выдержали тяжести перегрузки, сковырнулись с орбиты. Но скоро все встанет на свои места, и эти уроды очнутся – ринутся на Родиона. А пока против него всего двое. Но оба здоровенные и бешеные.
Укроп опомнился первым. Быстро оценил обстановку и обрушился на Родиона. Только ему слегка не повезло – наткнулся на ловко подставленную ногу. Носок кроссовки, как миксер, смешал яйца этого придурка в гоголь-моголь. Укроп взвыл от боли, опустился на колени и волчком закружил на полу.
Четвертый мордоворот позже всех оправился от неожиданности. Зато оказался самым удачливым. Он сумел зайти к Родиону со спины и взять его в жесткий захват. Как будто какое-то механическое устройство взяло его в оборот – никакой возможности вырваться. Зато можно двигать головой.
Раз, два…
Башня у отморозка крепкая. Мозгов нет – одна кость. Но Родион все же добился своего. Под его ударами мордоворот обмяк, поплыл. Еще один удар, и Родион свободен.
Все четыре противника на полу. Но один уже поднимается, за ним тянется второй. Родион не стал ждать, когда Чабан и Груз набросятся на него. Подорвался к ним, крепко сжал их головы и снова жахнул одну о другую. Еще раз, еще… Теперь они не скоро придут в себя.
Укроп уже очухался от боли в яйцах. Тоже может рвануть в атаку. Но Родион опередил и этого. Со всей силы зарядил ему лбом в переносицу. И этот вырубился надолго. Оставался четвертый. Но тот до сих пор не подает признаков жизни.
Зато у Родиона жизнь продолжается. Он преспокойно направился к угловой шконке под окном, сковырнул с нее матрац с бельем, разложил свой. Ложиться не стал – потому как далеко еще не все спокойно. Возможно, еще придется помахать кулаками.
