А тут еще с работой проблема – сокращение штатов. А у нас главврач – женщина. Она меня к своему заму приревновала.
Поэтому я первая вылетела… А тут мне сюда предложили ехать. Ну, я взяла и согласилась… Думала, что здесь легче будет забыть Диму…
– Димой его звали?
– Димой… Да ну его! Не хочу вспоминать. Тошно становится…
– Знаешь, а я, кажется, большой эгоист, – улыбнулся Родион. – У тебя беда на личном фронте. А я этому только рал Потому что из-за этой беды ты здесь, со мной. И мне с тобой очень хорошо…
– Правда, хорошо?
Печали в глазах стало меньше. Но совсем она не ушла.
– Очень…
– Вы снова на меня так смотрите…
– Как?
– Жарко… Не надо на меня так смотреть.
– Почему?
– Потому что я боюсь.
– Кого ты боишься? Меня?
– Себя боюсь… Я не скажу, что вы красавец. Но вы очень интересный мужчина. Мне такие нравятся… В общем, я боюсь в вас влюбиться. А могу… Могу, но не хочу.
– Почему?
– Потому что я не верю мужчинам… Вот вы вскружите мне голову, а потом освободитесь, и поминай, как вас звали.
А я не хочу, чтобы меня бросали. Это очень больно…
– Начнем с того, что я еще не скоро освобожусь. У меня путевка на целых пятнадцать лет… А потом…
– Что потом?
– Не знаю, что будет потом… Но мне кажется, что у меня все серьезно… От меня, между прочим, жена ушла. И я тоже знаю, как это больно, когда тебя бросает любимый человек. И я тебя очень хорошо понимаю…
Наташа хотела что-то сказать. Но ее переполняли чувства, мешали говорить. Впрочем, и без слов было понятно, как много он значит для нее…
Глава пятая
От вчерашней Наташи не осталось и следа. Перед Родионом стояла самая настоящая секс-бомба. Ярко накрашенные губы, удлиненные ресницы, укороченный халатик. И белые чулочки – как в том сне. Родион поймал себя на похабном желании запустить руку под полы халатика, узнать, если ли под ним трусики.
Он устыдился, но тут же нашел себе оправдание. В конце концов, он здоровый мужик – в смысле, что сексуальная ориентация у него самая правильная и с потенцией полный порядок. Да и что касается того, чтобы прямо сейчас пошалить с женщиной, тоже без проблем. От аппарата жизнеобеспечения его уже отключили, рана не беспокоит, он может подниматься с койки и даже ходить без посторонней помощи.
– Вижу, вижу, о чем вы думаете! – озорно укорила его Наташа. – Чего это я, думаете, расфуфырилась… А все очень просто. Не хочу, чтобы вы зацикливались на мне. Наговорила я вам тут недавно. Про несчастную любовь, про серьезные чувства. Вас в неловкое положение поставила. Небось думаете, что я вас охмурить хотела. Правильной такой прикинулась, чтобы вы меня в жены взяли… А я, между прочим, ничуть не лучше других. И в жены к вам набиваться не собираюсь…
В ее голосе хлюпали эмоции, в глазах стоял-шатался вызов…
– Ты все сказала? – спросил Родион.
– Может, все. А может, и не все…
– Присядь, пожалуйста, и послушай меня.
Наташа села на стул рядом с ним. Свела ноги вместе, прикрыла их, как могла, полами халатика.
– Все, что ты тогда говорила, шло от души. Я видел это…
А вот то, что ты сейчас делаешь, это не от души. Ты хочешь мне что-то доказать. Только не надо ничего доказывать…
– Я не хочу, чтобы вы думали обо мне плохо.
– И для этого ты укоротила свой халат, выставила свои ножки напоказ? И ты думаешь, после этого я буду думать о тебе хорошо…
– По крайней мере, вы не будете думать, что я хочу казаться лучше, чем я есть… Я не лучше других… Хотя и не хуже…
– Не хуже, – ободряюще улыбнулся Родион. – Ты лучше… И этот халатик тебя нисколько не портит. Скорее наоборот… Ты очень хорошо выглядишь. Я бы сказал, опасно хорошо… Ты меня соблазняешь. Ты будишь во мне нездоровые мысли…
Только что Наташа была сама скромность. Но уже в глазах снова шалят развратные бесенята, а улыбка – само искушение…
– Это у вас нездоровые мысли?! Да нет, они-то как раз самые здоровые… Мы взрослые люди. И давайте будем называть вещи своими именами.
Предложение Родиону понравилось. Он даже понял, что за ним последует. И не ошибся.
– Ты хочешь меня? – прямо спросила Наташа, переходя с ним на «ты».
– Хочу, – так же прямо ответил он.
– Я тоже тебя хочу.
Коротко и ясно.
Ясность внесла Наташа. И при этом не подала повода думать о ней как о развратнице. Она хочет быть с ним. Никто ей не нужен, только Родион. Это могло льстить, но никак не удручать.
– Да, я тебя хочу, – тихо сказала она. – Только между нами ничего не будет…
Это она хорошо сказала. Как ножом по горлу.
– Почему?
– Во-первых, ты еще не в том состоянии…
– Со стоянием у меня как раз все в норме.
– Я не про стояние… Хотя это, конечно, очень важный момент… Ты еще не совсем здоров.
– Хочешь, докажу обратное? Легко!…
– Но…
– Не надо никаких «но»… Ты поступаешь со мной очень жестоко. Сначала гладишь, а потом бьешь поддых…
– И все равно как-нибудь в другой раз.
– Ты хочешь моей смерти?
– Ну что ты! Этого я как раз и не хочу…
– А меня ты хочешь или уже нет?
– А разве я брала свои слова обратно?
– Тогда никакие отговорки больше не принимаются… Или сегодня вечером, или никогда!
– С тобой не поспоришь.
– Заметь, ты сама разбудила во мне зверя.
– Ну, раз я виновата, значит, должна сгладить свою вину… Пусть будет сегодня вечером. Только не здесь…
– Вышибалу я прогоню.
– А как с видеокамерой? Я не хочу, чтобы меня снимали на пленку… Ты сам видишь, что комплексами я не страдаю. Но всему есть предел…
– Все будет в полном порядке.
– А в этом я как раз-то и не уверена. Со своей охраной ты и сам не договоришься…
В этом она права. С Патентом спорить бесполезно. Его можно только убить.
– Мне, конечно, говорили, что возможно новое покушение на твою жизнь. И, конечно же, я не хочу, чтобы это случилось. Поэтому не очень-то хочу оставлять тебя без охраны.
Но… Но я не могу заниматься этим при свидетелях… Кажется, я знаю один очень неплохой вариант. Ты не хочешь принять ванну?
– Вчера принимал… Слушай, а ведь в ванной нет никаких видеокамер…
