– Хочется верить… – сказал Данил. – А
столичные интриги по линии Гильдии товаропроизводителей? Скажем, кое-кто,
узнав, что Георгий Скобков, отец наш и вождь, решил баллотироваться в
президенты, начинает отстрел с периферийных связей означенного Скобкова?
– Гипотеза не столь уж идиотская. Но могу тебя заверить
– мне непременно последовал бы звоночек из первопрестольной. При малейшем
намеке звякнул бы колокольчик. Везде сидят такие же, как ты, только у иных
перед словом «майор» еще одно значится…
– Тогда – шизанутая бабуля, – задумчиво сказал
Данил.
– Какая еще бабуля?
– Рабочий термин, – сказал Данил. –
Совершенно непредвиденная угроза со стороны не поддающегося просчету гуманоида.
Кошмар всех телохранителей и разведок. Как одиночка-изобретатель для большого
бизнеса. Понимаешь, можно грамотно и толково просчитать с помощью лучших в мире
ЭВМ и аналитиков все варианты действий профессионалов. Взять под колпак и
набить стукачами все экстремистские тусовки – от «красных бригад» до «зеленых».
Но в один далеко не прекрасный день, как это случилось с Рейганом, выскочит,
как чертик из коробочки, «чудак», которого невозможно было предвидеть и
просчитать. Поганый психопат заочно влюбился в смазливую кинозвездочку, которая
не села бы с ним на одном гектаре. И от горя шарахнул в законно избранного
президента – чтобы прелестная избранница в газетах о влюбленном пингвине
прочитала… Конечно, вокруг в мгновение ока замельтешили лбы с автоматами
наперевес, мигом навешали злыдню по соске, заслонили отца нации, но пару пуль
он уже получил. Улавливаешь?
– Улавливаю. Я, стало быть, задавил своим «Шевроле»
единственного любимого котика нервной бабули? А бабуля выгребла из чулка охапку
зеленых и отправилась строить пакости?
– Примерно так, – сказал Данил. – И вообще,
товарищ Сталин о подобной ситуации выразился с присущей ему лапидарностью: «Не
тот враг опасен, который себя выявляет. Опасен враг скрытый, которого мы не
знаем». А уж Виссарионыч, несмотря на все дерьмо, каким его облили, толк во
врагах понимал… Нам остается либо разрабатывать вариант «шизанутой бабули»,
либо признать, что пошли косяком нереальные роковые совпадения. Но я тебе скажу
честно: для разработки обоих вариантов пока что маловато информации. Я сейчас
пойду пробегу газеты и потолкую со своими, но все равно, пока не приедет
Хоменко, версий строить не берусь… – он поколебался. – Будут санкции
на «кризисную ситуацию»? Хотя бы третьей степени?
Теперь колебался Кузьмич. Задумчиво вертел вокруг оси
массивную черную пепельницу, украшенную незамысловатым гербом Баварии – косые
ромбы, белые и синие, увенчанные короной, сочетание цветов то же, что на израильском
флаге, даже пикантно… Признаться, Данил не рассчитывал даже на третью, самую
низшую степень «кризисного варианта» – ИКЛ сидел в Шантарске прочно, словно
слепоглазая каменная баба на вершине кургана, пережившая за века долгую череду
проносившихся взад-вперед ватаг конных бездельников, народов, чьи имена нынче
забыли напрочь…
– А сам ты как думаешь? – не отрывая взгляда от
пепельницы спросил Кузьмич.
– Я бы на всякий случай объявил «строгую охрану», но не
более того.
– Вот и объявляй. Благословляю.
– А дальше – будем ждать. Если наша бабуля хочет
предъявить претензию, обязательно предъявит. Реши она бегать по чердакам со
снайперской винтовкой, могла бы это сделать уже давно… Что до Ивлева, я оставил
на квартире засаду. И ближе к ночи засяду там с ними сам. Ключи забирают, чтобы
непременно прийти. Мелкота не работает перышком столь профессионально и не
оставляет при покойнике деньги с золотом.
– Но что там может быть в квартире?
– Ничего, – сказал Данил. – Я, правда, не
отдирал обои и не снимал половицы, но Ивлев этого тоже не делал…
– У него были выходы на Байкальск? Знакомые, родня,
связи и тому подобное?
– Не припоминаю что-то, – сказал Данил. –
Поищем, конечно. Я по этому вектору еще и не пытался пройти…
– А что с твоим ментом? Может, возмутишься? Позвоним
Дугину…
– Не стоит гнать лошадей, – сказал Данил. –
Лично я незлопамятен, у меня хватает других возможностей для самоутверждения.
Не стоит показывать, что мы придаем этому хоть какое-то значение. Да и потом
выгоднее для дела поддерживать с ним светские отношения. Понимаешь ли, он
определенно играл. Нет, я уверен, что совершенно правильно отнес его к
«идеалистам», но все же пацан в своем идеализме и благородной пролетарской
ненависти пережимал чуточку. Хотел, чтобы я принял его за стопроцентного Павку
Корчагина. Но он, зуб даю, потоньше и поумнее… Технику эту, в которой он
работал, у нас на жаргончике называли «надувать маску». Гиперболизировать иные
присущие тебе черты характера. А я ему преподнес прием под названием «гнать
туман».
– Это как?
– Чтобы оставалась полнейшая зыбкость и неуверенность –
во всем, что касается моего нрава и характера. То я ему недвусмысленно хамлю,
чего вполне логично ожидать от зажравшегося частного гестаповца, то вроде бы
делаю попытку встать на задние лапки перед сизым мундиром, словно нашкодивший
алкаш, то беру его за отворот, как простой мужик простого мужика, и предлагаю:
«Ну не, земеля, давай побазарим по-путнему». Перескакиваю с одной тактики на
другую, чтобы впечатление от меня осталось самое сумбурное… Можно было,
конечно, послать его восвояси, то тогда все детали мы узнали бы через
сутки-двое…
– Ты уверен, что ствол не подкинули?
– Вот это, наверное, единственное, в чем я посреди всей
фантасмагории четко уверен, – сказал Данил. – В противном случае игра
получалась бы столь сверхсложная, что просто не имела права на существование.
Но где-то же он, сукин кот, раздобыл совершенно неподходящий к его личности
ствол?.. И зачем? Ты-то сам что о нем думаешь?
– Да ничего. По работе замечаний не было, он меня
вполне устраивал. А в остальном – ты держишь досье на всех, не я. Есть там
какие-нибудь заусеницы?
– Никаких, – сказал Данил. – Биография
короткая и незамысловатая, все проверки проходил успешно и до меня, и после…
Теперь вот что. Вопрос нескромный, но вызванный профессиональной
необходимостью. Со Светланой Глаголевой у тебя что-нибудь было? Ты ее просто
обязан был знать. Только на моей памяти Ивлев с ней трижды появлялся на
банкетах по «красным дням», и ты все три раза присутствовал очень даже
демократично… В память такая дама западает. Не так уж много на тех банкетах
было общества…
Кузьмич хмыкнул, покривил губы:
– А сам ты не докопался? Я же прекрасно помню, как твоя
наружка вышла на Кирочку…
Данил ничуть не смутился:
– Наружка эта в первую очередь твоя, я ж тут –
кондотьер, пусть и на проценте. Насчет Кирочки – извини, служба. Я обязан был
думать и о том, что у ее мужика мог забродить ген ревности, чтобы не устроил он
на тебя охоту с утюгом наперевес… Хочешь убедительные примеры из анналов
секретных служб? По этаким мотивам, случалось, и королей мочили, прежде чем
охрана успевала среагировать… Взять хотя бы…
